ЦБ России смоделировали варианты развития экономики в зависимости от эффективности импортозамещения инвестиционных и потребительских товаров. Даже самый благополучный предполагает снижение уровня жизни из-за необходимости отвлекать трудовую силу на импортозамещение и поддерживать капиталоемкость ВВП на более высоком уровне. Сможет ли Россия полностью отказаться от зарубежных товаров и какой сценарий наиболее вероятен — разбирался TRT на русском.
Мрачные прогнозы
В подсчетах экономистов использовались параметры экономики России в 2019 году, когда экономика была полностью открытой. Эксперты рассмотрели три сценария эффективности импортозамещения.
Оптимистичный предполагает отсутствие трудностей с созданием полных аналогов импортной продукции и отсутствие потерь производительности при использовании импортозамещающих товаров. Тогда ВВП сначала снизится, но в течение 15 лет будет постепенно восстанавливаться. В экономике сокращается производство оригинальных отечественных товаров и увеличивается производство импортозамещающих.
Нейтральный сценарий — неполное импортозамещение — означает, что качество отечественных товаров не гарантировано, а между двумя видами импорта есть асимметрия: потребительские товары заместить проще, чем инвестиционные. В этом случае ВВП первоначально сократится, а позже восстановится лишь частично. Потребление снизится, а уровень жизни станет ниже, чем в оптимистичном варианте.
Пессимистичный сценарий предполагает низкий уровень замещения. Доля отечественных товаров в потреблении минимальная, ограниченные экспортные ресурсы направляют на закупку импортных преимущественно потребительских товаров. При таком варианте: ВВП не будет восстанавливаться и в итоге снизится на треть от базового сценария.
Приблизиться к оптимистичному развитию событий будет крайне сложно, отмечает в комментарии TRT на русском эксперт по фондовому рынку «БКС Мир инвестиций» Валерий Емельянов: «Ни одна страна в мире не имеет автономной экономики и не умеет производить все, что ей необходимо. Даже самые крупные и емкие рынки вроде США, Китая или Европы включены в международные товарные цепочки. Более того, это самые активно торгующие участники мирового обмена, и своим благополучием они обязаны именно торговле. Только так можно успешно специализироваться в какой-то узкой востребованной нише и производить ее для всего мира по максимально выгодной для себя цене».
Отличный пример — голландская ASML, главный в мире производитель оборудования для литографии, продолжает собеседник агентства: «Без нее невозможно существование всей индустрии чипов, а значит, и вообще всей электроники. Но производить такое оборудование во всех странах бессмысленно, потому что оно обновляется редко и часто вообще не требуется. Но в масштабах всего мира его можно продавать более чем на 20 млрд в год, а это реально много: примерно как четверть нефтяного экспорта России. И это только одна компания в одной Голландии».
Микрочипы и тягачи
По данным проекта LeaveRussia, к концу октября Россию покинула или приостановила деятельность 1271 компания. Это около 42% от всего иностранного бизнеса, существовавшего на российском рынке в начале 2022 года.
В их числе немецкий конгломерат Siemens, поставляющий высокоскоростные поезда, газовые турбины и оборудование для ТЭС. Ушли практически все компании, занимающиеся промышленной автоматизацией, нефтепереработкой и энергетикой: Honeywell, Emerson, Schneider Electric, TotalEnergies, Henkel и другие. Россиянам стали недоступны сервисы PayPal, Western Union и др. С уходом зарубежных автомобильных компаний выпуск машин в стране упал на 78,8%, следует из данных Росстата.
«Наиболее критичны поставки софта и оборудования для добывающих экспортных отраслей: нефтегазовой индустрии, металлургии. Просто потому, что они делают наибольший взнос в ВВП, приносят больше всего выручки и налогов. С производственным софтом (программным обеспечением) отчасти проще. Его можно копировать с зарубежных аналогов. В крайнем случае, пользоваться пиратскими версиями или бесплатными заменителями», — говорит Емельянов.
Так, глава Минцифры Максут Шадаев предложил разрешить бизнесу использовать софт зарубежных компаний «с нарушениями лицензионной политики». А с 29 марта в России стал возможен ввоз оригинальных товаров без согласия правообладателя.
Пока российское правительство скорее делает ставку на сотрудничество с государствами, которые не присоединились к западным санкциям, чем создание собственного продукта с нуля. Например, активная работа ведется с Беларусью и Ираном. На соответствующие программы Москва уже выделила Минску $1,5 млрд. В планах заместить обширную категорию товаров, в том числе запчасти для Sukhoi Superjet 100. Реализуются совместные проекты по линии тягачей и самосвалов, а также по микроэлектронике.
Безусловно, далеко не все из этого реализуемо. Те же концерны «Интеграл» и «Планар», на базе которых предлагается производить микросхемы, используют разработки еще советских времен. Но интеграция по грузовым машинам вполне может быть успешной. Как минимум белорусский МАЗ традиционно силен в многоосных платформах, которые необходимы российскому КАМАЗу.
В свою очередь, Тегеран готов экспортировать в Россию газовые турбины, детали и оборудование для самолетов собственного производства, а также ремонтировать российские авиалайнеры. В ближайшее время ожидаются поставки иранских седанов Tara и Samand. Эти марки уже пытались завоевать российский рынок, но теперь из-за отсутствия конкуренции модели вполне могут стать популярными.
Относительные успехи
Впервые в России всерьез заговорили об импортозамещении после аннексии Крыма в 2014-м. За это время некоторого прогресса удалось достичь в сельскохозяйственном машиностроении, продовольственном секторе и радиоэлектронике. Но даже там успехи носят скорее частичный характер.
По данным аналитиков Национального рейтингового агентства, объем импорта молочной продукции к концу 2020-го должен был упасть на 30%, но сокращение составило 20%. Импорт плодоовощной продукции снизился вдвое меньше ожидаемых показателей — на 11%. Ввоз овощей сократился на 27% вместо 70%. Существенно уменьшился только импорт мяса — на 65%.
«Во всех гражданских секторах, кроме частично сельского хозяйства, избавиться от иностранной продукции в значимых масштабах так и не удалось. Например, в 2020-м в фармацевтике на долю российских лекарств приходилось не более 20% продаж, хотя показатель должен был составлять не менее 50% в денежном выражении. Эффективные процессы импортозамещения были выстроены только в оборонном комплексе и частично в агропромышленном секторе. Но даже в сельском хозяйстве «продовольственная безопасность» оказалась под вопросом. За две недели марта 2022-го в стране запретили ввоз семян из «недружественных» стран, а потом снова его разрешили», — говорит в комментарии TRT на русском вице-президент аналитической компании «Борселл» Ольга Веретенникова
Таким образом, программа продвигается достаточно медленно в силу разных объективных причин, подчеркивает аналитик. Правительство периодически сдвигает сроки ее окончания по отдельным направлениям и пересматривает условия. При этом на официальном уровне программу импортозамещения считают успешной.
По словам Веретенниковой, стимулировать бизнес к импортозамещению может только гарантия неизменности «правил игры» со стороны государства, улучшение экономических условий и значительное снижение неопределенности относительно будущего, о чем в текущих реалиях говорить не приходится.
«Поможет только движение в обратную сторону: модернизация через большую открытость, привлечение иностранных инвестиций, улучшение бизнес-климата для получения новых технологий из-за рубежа, — считает Емельянов. — Все успешные страны, которые чего-то добились в плане замещения импорта своими товарами, такую цель не ставили. Они перенимали технологии, находили рынки сбыта, искали свободные ниши. Например, так разбогатела Южная Корея, некогда нищая страна, где ничего, кроме риса и рыбы, своего не было. В России сейчас такой опыт повторить невозможно. Страна закрывается от центров развития, мешают санкции».
Движение назад
Реализация того или иного сценария ЦБ будет зависеть, прежде всего, от геополитического фактора, мировой конъюнктуры и действий правительства, отмечает Веретенникова. Она допустила, что ВВП рано или поздно начнет восстанавливаться, но этот процесс растянется на продолжительный период в 15-20 лет.
При этом, по ее словам, практический смысл в импортозамещении всех технологий есть лишь при автаркии и полной изоляции государства: «Безусловно в критически значимых для безопасности секторах зависимость от импортных поставок необходимо снижать, то есть речь скорее должна идти о повышении степени независимости от импорта с высокой добавленной стоимостью, нежели об импортозамещении. Кроме того, слепое копирование западных товаров совсем не означает создание равного по качеству и стоимости изделия».
Несмотря на разногласия между странами, вводившими санкции, они оказывают медленное удушающее воздействие, отмечает Емельянов: «Если исходить из сложившегося тренда, то, скорее всего, Россию в самом оптимистичном случае ждет еще 10 лет стагнации (за предыдущие 10 лет ВВП тоже не увеличился). То есть в начале 2030-х страна будет жить примерно на уровне начала 2010-х».
Что касается пессимистичного варианта, то он может реализоваться при условии, что новые производства практически не будут появляться. Но в реальности, по словам эксперта, скорее всего, будет нечто среднее между стагнацией и падением по примеру Ирана», — добавил он.
Таким образом, импортозамещение лишь вредит экономике страны и снижает ее конкурентоспособность. «Как СССР не умел производить качественных товаров, которые быстро проиграли иностранным, когда открылся импорт, так может случится и в будущем, если Москва на много лет уйдет в самоизоляцию, — подчеркивает Емельянов. — Россия занимает около 1,5% мировой экономики. Мир, по сути, даже не заметит ее отсутствия. Но рано или поздно границы будут открыты, и это может стать катастрофой для тех, кто занимался производством внутри страны, не умея открыто конкурировать с иностранными аналогами».