Террористические акты 11 сентября 2001 года превратили исламофобию в мейнстрим глобального западного мира, проявлением которого стал призыв тогдашнего американского президента Джорджа Буша – младшего к новому «крестовому походу». К концу лета 2021 года, спустя 20 лет пребывания в стране, американцы ушли из Афганистана и почти ушли из Ирака – двух стран, определенных в качестве главного источника международного терроризма. Но за прошедшее время в этих странах не только погибли сотни тысяч мирных местных жителей и тысячи американских военных, но и произошло переформатирование геополитического ландшафта региона.
Мультиконфессиональный Ирак, находившийся под властью арабских национал-социалистов (баасистов) Саддама Хусейна, преимущественно выходцев из суннитской среды, транзитом через «Исламское государство» и его разгром закрепился в сфере влияния Ирана и его шиитских союзников, при обширной автономии курдов. Учитывая, что власти Ирана открыто провозглашают (на словах…) Америку своим главным врагом и призывают к уничтожению ее официального главного союзника в регионе, тот ли это результат, на который рассчитывали организаторы «крестового похода» в эту страну?
Еще более оправданным этот вопрос выглядит применительно к Афганистану, где попытки американцев отстранить от власти талибов и заменить их своей креатурой потерпели неудачу. Да, можно сказать, что и талибы за это время подверглись определенному перевоспитанию, более внятно дистанцировавшись от целей «Аль-Каиды», которая в последние годы практически исчезла из информационного поля. Однако в результате «борьбы с международным терроризмом» в регионе Пакистан из важного союзника США превратился в стратегического союзника Китая, на который теперь, вероятно, будут ориентироваться и восстановившие свои отношения с Исламабадом «талибы 2.0.».
Итого, можно сказать, что США победили в своей войне с международным терроризмом. Но можно ли считать ее итог геополитическим успехом Америки как мирового лидера?
«Враг моего врага…»
Такие размышления неизбежно будут сопряжены с поиском ответа на вопрос об организаторах атак 11 сентября. Действительно ли это была «Аль-Каида», в итоге взявшая на себя за них ответственность после противоречивых заявлений бин Ладена первых лет? Или это были те или иные спецслужбы, использовавшие ее как бренд-прикрытие? Или нечто среднее: «Аль-Каида» готовила эти теракты, а спецслужбы позволили ей провести их? Точные ответы на эти вопросы, скорее всего, станут известны нескоро. Однако если смотреть даже на вершину айсберга в виде транспарентных отношений США с «Аль Каидой», не пытаясь добраться до его подводной части, то и они дадут некоторое понимание более обширных геополитических процессов.
Многие комментаторы, рассуждая о событиях 11 сентября, злорадно или сочувственно «констатируют», что американцы пожали плоды своего сотрудничества с афганскими моджахедами, которых пытались использовать в холодной войне против СССР. Однако это серьезное упрощение картины. 70-е годы прошлого века были разгаром холодной войны, или «мятеже-войны» по Месснеру между Советским и Западным блоками. И мусульманский мир, утративший свою геополитическую субъектность после крушения Османского халифата, был одной из ее арен.
Движения социалистического толка, поднимавшие знамя антиколониальной борьбы, обычно в той или иной степени поддерживались СССР и воспринимали его как своего союзника. В свою очередь антикоммунистические силы, выступавшие с позиций религии и консервативного национализма, обычно пользовались поддержкой США в сдерживании «красной угрозы».
Пойдя на вторжение в Афганистан и действуя в нем крайне топорными методами, СССР подарил Западному блоку фантастический козырь – религиозную мобилизацию Исламского мира против коммунистов, пытающихся насадить свои атеистические порядки в еще одной мусульманской стране. На этом фоне и возникает международное движение джихада под лозунгом «обороны мусульманских земель», одним из теоретиков которого стал палестинец Абдуллах Аззам, а практиков – саудиец Усама бин Ладен. Как сами американцы, так и их союзники в мусульманских странах в этот момент благоволили их деятельности для мобилизации добровольцев и финансовых ресурсов всего Исламского мира на джихад против коммунистов в Афганистане. Ситуация резко изменилась после 1990 года…
От взаимодействия – к вражде
2 августа 1990 года Саддам Хусейн оккупировал Кувейт, заявив, что тот является исторической провинцией Ирака. В ответ на это американцы, заручившись поддержкой монархий стран Залива, начали переброску в них своих войск и подготовку к военной операции «Буря в пустыне».
Казалось бы, это исключительно локальная история, однако проблема была в том, что «братья-мусульмане» (ихваны) осудили предоставление государствами Залива своих территорий американским войскам для проведения военной операции против Ирака. Таким образом ихваны, которые были одной из ведущих сил международных исламских добровольцев в Афганистане, противопоставили себя Америке и арабским монархиям Залива, благосклонно смотревшим на их деятельность.
Одновременно с этим среди этих иностранных добровольцев стали усиливаться лидеры и группы, занимающие еще более непримиримые позиции в сравнении с ихванами. Одной из таких групп был египетский «Исламский джихад», который возглавил Айман аз-Завахири.
Ихваны хоть и находились в оппозиции к большинству правящих режимов арабских стран и даже допускали их военное свержение, но не считали его самоцелью и считали возможными реформистские методы достижения своих целей, включая участие в выборах, вхождение в коалиции и т.п. Что касается войны (джихада), то она считалась необходимой для отражения внешней агрессии на мусульманские страны или их освобождения от захватчиков. При этом предполагалось, что мусульманские добровольцы должны выступать единым фронтом друг с другом и с местными военными и политическими лидерами, руководящими сопротивлением, как это было в Афганистане, Боснии и других странах.
В свою очередь идеологи тех сил, которые стали известны как джихадисты или такфиристы, объявили любое участие в политических системах и процессах существующих режимов вероотступничеством, а войну не только с внешними врагами, но и с правительствами мусульманских стран – индивидуальной обязанностью каждого мусульманина. Фактически из этой идеологии следовало, что до установления Исламского государства и возвращения под его контроль всех территорий, которыми когда-то правили мусульмане (включая Индию, Испанию, Балканы и т.п.) все мусульмане мира индивидуально или группами обязаны вести тотальную войну как с немусульманами, так и с не признающими эту идеологию мусульманами, которые объявлялись вероотступниками.
Надо сказать, что позиции крайних групп усиливались по мере разгрома умеренных, как это было в Алжире, когда военные в 1990 году отменили выборы, на которых должны были победить происламские силы, и установили свою диктатуру. Для арабоцентричного сознания важную роль в развитии этих настроений также играла односторонняя поддержка Америкой Израиля, равно как и военная операция США против Ирака при поддержке арабских монархий Залива, которые многими рассматривались как факт агрессии одних и предательства других.
После того, как война в Афганистане завершилась выводом советских войск, свержением просоветского режима Наджибуллы и приходом к власти широкой коалиции афганских моджахедов, американцы стали добиваться ухода из этой страны иностранных добровольцев.
Часть из них во главе с Айманом аз-Завахири и Усамой бин Ладеном находят прибежище в Судане, где после военного переворота 1989 года у власти оказались происламские силы во главе с генералом Омаром Баширом и религиозным деятелем Хасаном ат-Тураби. Однако на фоне начавшихся по всему миру атак, связываемых с бин Ладеном и Завахири, американцы усиливают давление на власти Судана из-за их нахождения на его территории. В итоге в 1996 году они покидают Судан и перебираются в Афганистан, который к тому времени оказался под контролем талибов.
Дальнейшее хорошо известно. Атаки 11 сентября были объявлены организованными с территории Афганистана «Аль Каидой» сперва ЦРУ, а через какое-то время и самими ее лидерами. От талибов потребовали выдать бин Ладена и его соратников США, но их лидер мулла Омар отказался это сделать, ссылаясь на принципы мусульманского гостеприимства и покровительства и требуя от американцев предоставить доказательства, на основании которых виновные будут наказаны в самом Афганистане.
В итоге в октябре 2001 года американцы начали военную операцию, результатами которой стали первоначальный разгром государства талибов, их уход в партизаны и возвращение под их контроль страны через 20 лет после начала войны. За это время был убиты бин Ладен и умер мулла Омар, в «Талибане» несколько раз сменилось руководство, а американцы в конце концов пришли к выводу, что сохранение их прямого контроля над Афганистаном не стоит тех жертв, которые им нужно для этого нести.
Пиррова победа
Еще один комментарий, который часто приходится встречать на фоне побед талибов последнего времени – что их возможное победное вхождение в Кабул в канун 20-летнего юбилея событий 11 сентября 2001 года стало символическим триумфом и реваншем джихадистского движения, казалось бы, разгромленного вместе с ИГИЛ.
Однако такой оптимистичный для них взгляд не готовы принять сами идеологи джихадистского движения. Один из них – иорданец Абу Мухаммад аль-Макдиси в своем открытом письме к «Талибану», написанном весной 2020 года после заключения их соглашения с США, рассуждая о неоднозначных или однозначно неправильных с его точки зрения действиях этого движения, заключил, что его пугает не какое-то из них в отдельности, а «те изменения в методологии «Талибана», которые могут скрываться за ними и стать явными в будущем».
В особенности он подверг критике реверансы руководства «Талибана» в сторону властей Китая: «Несомненно мы упрекаем лидера «Талибана» за благодарность режимам, зло которых не меньше, чем зло кабульского марионеточного режима, с которым воюет «Талибан». Больно, когда лидер «Талибана» благодарит Китай, который жесточайшим образом издевается над уйгурами. Где тот образ мусульман как единого тела, о котором сказал Пророк и к которому приучил нас мулла Омар? Какая необходимость вынудила лидера «Талибана» использовать выражения благодарности и уважения, с которыми он обратил к злобным тиранам, соревнующимся между собой в войне против ислама и мусульман в разнообразных формах, и единым в войне против джихада, который они называют «терроризмом». Я не буду много говорить о многочисленных преступлениях против ислама и мусульман, совершаемых этими фараонами, которых поблагодарил лидер «Талибана», и не думаю, что он или любой другой здравомыслящий мусульманин не знает о них».
Еще одним таким пунктом острых порицаний со стороны Макдиси стало фактическое согласие «Талибана» отказывать в убежище в Афганистане обвиняемым в терроризме: «Также заслуживает критики в этом договоре, то, что «Талибан» обязуется «придерживаться в отношении просителей убежища и вида на жительство в Афганистане международных иммиграционных законов». Понятно, что этот текст был добавлен в договор именно из-за переселенцев-муджахидов. Будет ли «Талибан» действительно придерживаться международных законов, которые считают их не беженцами и переселенцами, а террористами?!»
Суммируя все эти претензии талибам, ведущий идеолог джихадизма в конце своего обращения призывает их «вспомнить о пути муллы Омара и других лидеров «Талибана», да помилует их Аллах, и не предавать их жертвы, не пренебречь их заветами». Эта отсылка к мулле Омару, под руководством которого «Талибан» пошел на войну с США из-за отказа выдать людей, обвиненных в организации с территории Афганистана атак 11 сентября, является сегодня достаточно типичной для разочарованных в талибах джихадистов. Все они, как правило, считают, что «Талибан» уже не тот, что при мулле Омаре.
Это тоже весьма показательно – в цикле своих лекций «Ошибки движения Джихада», прочитанном им в 1999 году на территории Афганистана под властью талибов, другой ключевой идеолог глобального джихадизма сириец Абу Мусаб ас-Сури говорил в частности следующее: «Сейчас перед Талибаном в Афганистане стоит выбор: либо войти в «мировой порядок» и отказаться от принципов ислама, джихада и шариата, либо противостоять «мировому порядку» и, следовательно, подвергнуть себя блокаде и ударам...»
Мулла Омар устраивал джихадистов именно потому, что, по их мнению, он выбрал второй путь. Но ровно по этой же причине действия нынешнего руководства «Талибан» вызывают у них опасения того, что спустя 20 лет после атак 11 сентября оно выбрало первый путь, а именно путь отказа от войны против мировой системы и международного порядка и интеграции в них.
В такой ситуации идеологи джихадизма, не желающие терять талибов, надеются на то, что даже, если они хотят отказаться от поддержки «мирового джихада», чтобы интегрироваться в международный порядок, им это не позволят сделать американцы. 20 лет назад поводом для этого стали именно атаки на башни-близнецы. Сумеют ли американцы и талибы договориться в этот раз, или двум странам и всему миру снова стоит ожидать чего-то, что помешает этому?