Регионализация протестов
В июле 2018 года протесты против строительства хранилища московского мусора вспыхнули в Шиесе Архангельской области. Начавшись как экологические протесты местных жителей, они были поддержаны оппозиционными группами соседних регионов. К 2019 году эти протесты приобрели уже общесеверный характер, перекинувшись не только на всю Архангельскую область, но и на соседнюю Республику Коми. В ходе протестов звучали регионалистские лозунги и требования не относиться к северным регионам как к колонии Москвы.
В сентябре 2018 года массовые протесты вспыхнули в Ингушетии. Хотя их поводом стало согласие руководства Ингушетии на передачу ряда спорных территорий соседней Чечне, по мере развития протеста на повестку дня встал вопрос о возвращении республике той самостоятельности, которую она утратила с уходом из власти ее первого, всенародно избранного президента Руслана Аушева. Протесты были подавлены силовым образом, многие их участники осуждены, а самые известные организаторы и по сей день находятся в заключении и ждут суда.
В октябре 2019 года многочисленные митинги прошли в столице Калмыкии Элисте. Их участники протестовали против назначения ее мэром Дмитрия Трапезникова, не имеющего отношения к республике и «сосланного» в нее Кремлем из т.н. ДНР, в которой он до этого работал.
В июле – августе 2019 года достаточно серьезные протесты прошли в Москве в связи с недопуском кандидатов несистемной оппозиции к участию в выборах Городской думы. В период протестов были арестованы и изолированы на время их проведения лидеры протестующих, такие как Алексей Навальный, Илья Яшин, Дмитрий Гудков.
В апреле 2020 года митинги, вылившиеся в столкновения с полицией, произошли в столице Северной Осетии Владикавказе. Поводом для них стала пышная свадьба сына главы республики с участием тысяч гостей в то время, как для остальных жителей были введены жесткие антиковидные ограничения.
В июле 2020 года в Хабаровске, а затем и Владивостоке начались протесты из-за ареста губернатора Хабаровского края Сергея Фургала, который стал им, победив на выборах кандидата от «Единой России». Протесты в Хабаровске стали одними из самых массовых в России за последние годы.
Наконец, в августе 2020 года жители Башкортостана прибыли со всей республики для защиты горы Куштау возрастом в несколько миллионов лет, которую власти отдали коммерческой компании для срытия и добычи из нее минеральных элементов. Протесты в лагере защитников Куштау в итоге закончились столкновениями с привлеченной частной охраной и полицией, после чего руководство республики было вынуждено отказаться от своих планов.
Оппозиция: региональная и общероссийская
Протесты 2018–2020 года показали рост акций регионалистской повестки на фоне упадка столичной оппозиции. На многих из этих акций звучали требования вернуть регионам самостоятельность, отнятую у них в последние годы, и бросалось в глаза обилие местной, а не общероссийской символики. Этот сдвиг в настроениях заставил ряд лидеров общероссийской оппозиции не только обратить внимание на самостоятельный протестный потенциал регионов, но и начать активнее выступать в защиту уничтожаемого в стране федерализма.
Тем не менее, не исчезла и общероссийская оппозиция. Когда в 2012 году в Москве создавался совет оппозиции, участвующей в массовых выступлениях, в нем, помимо общегражданской курии, были созданы три политические: либеральная, националистическая и левая. Именно это деление обозначило политический состав протестного движения и во многом остается актуальным до сих пор.
Либералы и протест
Принято считать, что ведущей силой протестного движения являются либералы. Собирательно этим термином определяют тех, кто во главу угла ставит возвращение политических свобод, испарившихся в России за последние два десятилетия. По этой причине противники обвиняют их в стремлении вернуть страну в 90-е годы, которые у многих россиян, особенно старшего поколения, ассоциируются с криминальным беспределом, инфляцией, невыплатой зарплат, центробежными тенденциями и т.д.
Однако те, кого называют либералами, далеко не единодушны по многим вопросам, включая отношение к 90-м годам. Как ни странно, положительно 90-е годы оценивают как раз те либералы, которые близки к власти, то есть т.н. «сислибы» (системные либералы) вроде Анатолия Чубайса и команды Фонда Егора Гайдара. Среди несистемной оппозиции Бориса Ельцина и его наследие культивирует разве что «Демократический Выбор» – достаточно малочисленная организация, расколовшаяся на несколько конкурирующих групп.
В то же время либералы из парламентской оппозиции в лице «Яблока», а также из несистемной оппозиции в своем большинстве оценивают правление Бориса Ельцина отрицательно, считая, что ему не удалось осуществить рыночно-демократическую трансформацию страны, в результате чего власть и оказалась в руках криминала, сросшегося со спецслужбами.
С начала двухтысячных годов на либеральном поле несистемной оппозиции неоднократно сменялись игроки. Владимир Головлев и Сергей Юшенков, два лидера партии «Либеральная Россия», связанной с Борисом Березовским, были застрелены в 2002 и 2003 годах соответственно. Союз Правых Сил, изначально поддержавший Владимира Путина, раскололся из-за отношения к власти и сошел на нет, а его последний лидер Никита Белых, обменявший оппозиционную партию на кировское губернаторство, был осужден в 2016 году. После убийства Бориса Немцова в 2015 году постепенно пришли в упадок созданные при его участии уличное движение «Солидарность» и парламентская Партия народной свободы (ПАРНАС).
В итоге сегодня в нише несистемной оппозиции на условно либеральном поле остались три основных игрока: Алексей Навальный с его Фондом борьбы с коррупцией и штабами Навального по стране, Михаил Ходорковский с его сетью МБХ-медиа, «Открытой Россией» и ее правозащитой, и Форум Свободной России со штаб-квартирой в Вильнюсе, который в эмиграции продолжил попытки объединить несистемную оппозицию, ранее предпринимавшиеся в России на базе Национальной Ассамблеи.
Несмотря на характеристику этих групп как условно либеральных, надо подчеркнуть, что и ряду их лидеров, и многим их участникам присущи взгляды, которыми характеризуются два других фланга несистемной оппозиции – националистический и левый. Кроме того, особняком от условных либералов стоит направление, набирающее силу в последние годы, особенно среди образованной молодежи – либертарианцы.
Они выступают за максимальное невмешательство государства в жизнь граждан и свободу общественных ассоциаций, занимая позиции где-то посередине между либерализмом и анархизмом. В организационном отношении либертарианцы в России в основном сосредоточены в Либертарианской Партии России, в которой также присутствует множество конкурирующих групп и фракций.
Националисты
Приход к власти Владимира Путина спровоцировал кризис среди открытых русских националистов, которые в 90-е годы привыкли находиться в оппозиции. Это стало сложнее после того, как новый «национальный лидер» обрушил силы российской армии на мятежную Чечню и стал активно использовать ура-патриотическую риторику, а начиная с Мюнхенской речи 2007 года позиционировать себя как лидера, противостоящего Западу.
Поэтому неудивительно, что многие вчерашние оппозиционеры из числа видных русских националистов постепенно стали перетекать в лагерь сторонников власти или даже самой власти. Так произошло, например, с Дмитрием Рогозиным, который еще в 2004 году стоял на сцене первого Майдана в Киеве, а уже в 2008 году был назначен представителем России в НАТО в Брюсселе. Другие прошли эту эволюцию позже.
Тем не менее, часть идейных русских националистов осталась в протестном движении и после многочисленных переходов их коллег во власть. Большинство из них связаны с возникшими в первое десятилетие XXI столетия организациями, которые перенесли акценты с внешней политики на внутреннюю, требуя от власти закрыть страну для массовой иммиграции с Юга и обеспечить политические свободы и социальные права ее гражданам.
В числе таких организаций были Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ), которое после его запрета стало Этнополитическим объединением «Русские», Национально-Демократическая Партия, Русский Гражданский Союз.
Не стоит забывать и участие в одной из них – движении «НАРОД» (Национальное Русское Освободительное Движение), возникшем в 2007 году и быстро сошедшим со сцены, Алексея Навального, который в те годы ходил на мероприятия идейных националистов, включая «Русский марш», и стал дистанцироваться от них уже во втором десятилетии XXI века.
Несмотря на то, что, как уже было указано, правление Владимира Путина, называвшего себя «главным русским националистом», с самого начала стало вызовом для оппозиционно настроенных русских националистов, самый сильный удар по этому флангу протестного движения был нанесен событиями 2014 года, ставшими известными как «Русская весна». Большинство идейных русских националистов поддержало аннексию Крыма и требовало присоединения к России т.н. «Новороссии» – юго-восточных областей Украины.
Меньшинство, напротив, поддержало украинский Майдан, видя в нем пример той национально-демократической революции, которая нужна России, и осудило «Крымнаш» и «Русскую весну», считая, что они укрепляют неосоветский режим в России и распространяют его власть на зарубежных русских. Как среди первых, так и среди вторых оказалось немало тех, кто решил отстаивать свои взгляды с оружием в руках, таким образом оказавшись буквально по разные линии фронта – первые в составе «отпускников» и «ополченцев Новороссии», вторые в составе украинских добровольческих батальонов. Друг друга эти стороны стали называть «ватой» и «заукраинцами» соответственно.
Ослабив идейно-националистический фланг протестного движения в целом, этот раскол привел к более тесному сплочению националистов-заукраинцев с условными либералами и отчуждению от них сторонников «Русской весны» и «Новороссии». В среде несистемной оппозиции вторые после этих событий стали восприниматься как «токсичные». Итогом всего этого стала самая массовая волна исхода бывших оппозиционных националистов во власть и провластные круги, начиная с Эдуарда Лимонова и многих его соратников по запрещенной Национал-Большевистской Партии (НБП), заканчивая неонацистами вроде Алексея Мильчакова, влившимися в различные ЧВК.
В протестном поле среди идейных националистов остались движение «Арт-Подготовка» Вячеслава Мальцева, который подобно Алексею Навальному со временем перенес акценты на общегражданскую проблематику и даже вошел в либеральную партию «ПАРНАС», а также возникший на основе запрещенных ДПНИ и «Русские» Комитет «Нация и Свобода» (КНС). Последний возглавил брат осужденного лидера первых двух запрещенных организаций Александра Поткина – Владимир Басманов, который отправился в политическую эмиграцию.
Союзником КНС стала Ассоциация Народного Сопротивления (АНС), стоящая на позициях антиимперского, социально и демократически ориентированного национализма. В 2020 году КНС также был запрещен, а после новой серии репрессий против АНС один из его лидеров Михаил Пулин отправился в политическую эмиграцию и присоединился к Форуму Свободной России.
На данный момент оппозиционные идейные русские националисты, помимо находящейся на грани запрета АНС, представлены в протестном движении главным образом сетевыми и незарегистрированными проектами, корни которых уходят в ДПНИ, ЭПО «Русские» и отвергшую «Русскую весну» и сотрудничество с властью часть НБП.
Левые
В протестном движении также присутствует и левое крыло, то есть сторонники неокоммунистических и социалистических идей. Их можно разделить на три категории: связанные с КПРФ, новые левые и советские реставраторы. Несмотря на возможные пересечения этих кругов, у каждого из них есть своя специфика.
Прежде всего, что касается КПРФ, в отличие от ряда посткоммунистических стран, где возникли современные социалистические партии, в России именно КПРФ всю постсоветскую историю фактически препятствовала как развитию собственно левого движения, так и созданию эффективной объединенной оппозиции с участием левых. Этим она занимается и сегодня, точнее говоря, этим занимается его руководство во главе с Геннадием Зюгановым, клеймящее протестное движение «либералов», несмотря на то, что немало членов этой партии симпатизируют ему и считают необходимым объединяться с протестующими.
В нулевые годы была предпринята попытка обновить левое движение в России, привнеся в него повестку западной левой протестной культуры, заданную движениемOccupy Wall Street. Пиком этой тенденции можно считать штурм левыми радикалами в 2010 году администрации Химок, продемонстрировавший их потенциал. Человеком, лоббировавшим ставку на эти новые левые силы внутри КПРФ, был Илья Пономарев.
Однако в этот момент на ключевые фигуры этого проекта обрушивается волна «правого террора», жертвами которой стали адвокат Станислав Маркелов, правозащитница Анастасия Бабурова, лидеры уличных «антифа» (насильственных антифашистов) Филатов, Джапаридзе, Хуторской и другие. Убийства были организованы группировкой БОРН, как выяснилось, косвенно связанной с Администрацией президента через провластную группировку националистов «Русский Образ». Почти синхронно с этим в КПРФ была начата борьба с «неотроцкистами», как были названы новые левые, а в 2014 году Илья Пономарев, единственный из депутатов Госдумы не поддержавший присоединение к России Крыма, покинул страну и присоединился к Форуму Свободной России в качестве представителя левых взглядов в его руководстве.
Самой заметной структурой, под которой предпринимались попытки создания движения новых левых, ориентированных на несистемную оппозицию, был «Левый Фронт». Тем не менее, для таких его лидеров, как Сергей Удальцов, всегда было характерно стремление к взаимодействию как с внесистемной оппозицией, так и с КПРФ, что в итоге мешало и тому, и другому. А поддержка «Левым Фронтом» самопровозглашенных ДНР и ЛНР усилила отторжение левофронтовцев в среде несистемной оппозиции, солидаризировавшейся с майданной Украиной.
Тем не менее, в последние годы происходит бум появления и развития новых левых проектов, представители которых критикуют КПРФ за соглашательство — от ютуб-каналов с многотысячной аудиторией до неформальных леворадикальных групп, борьба с которыми спецслужб выплескивается в дела вроде «Нового Величия». Кроме них существуют и относительно легальные леворадикальные организации вроде Революционной Рабочей Партии, принимающей участие в протестах.
Но если новые левые в России обычно совмещают отдельные поветрия западных левых с апелляцией к коммунистическому периоду отечественной истории, то советские реставраторы почти целиком сконцентрированы на возрождении канувшей в историю государственной формы. Прежде всего речь идет о движении граждан СССР, сторонники которого считают ликвидацию СССР незаконной, себя – его гражданами и не признают государство РФ. Вместо этого они пытаются создавать органы власти СССР, выпуская от их имени прокламации и раздавая их документы.
Понятно, что с такими установками перспектив в парламентской политике РФ данное движение иметь не может. Однако то, что именно его представители оказались во главе массового протеста во Владикавказе в апреле 2020 года, продемонстрировало их уличный потенциал. Поэтому неудивительно, что в последние годы «граждане СССР» все чаще становятся жертвами репрессивных действий российских силовиков.
Совмещение несовместимого
Суммируя все вышесказанное, можно предположить, что повестка протестов несистемной оппозиции чем дальше, тем больше будет определяться отторжением политики нынешней российской власти как с регионалистских, так и с общероссийских позиций, причем, таких, при которых либеральные, националистические и левые настроения накладываются друг на друга.
Именно поэтому не надо удивляться тому, что в рядах «протестантов» будут оказываться правые и левые, оппозиционные русские националисты и националисты нерусских народов РФ, гендерные активисты и религиозные традиционалисты. Это те, кто считает, что сперва нужно создать общественную систему, основанную на плюрализме и конкуренции, а уже потом внутри нее отстаивать свои ценности.