В сентябре этого года исполнилось 500 лет со дня смерти уникальной исторической личности - Селима I, девятого султана Османской империи. Время жизни и его правления, по словам историка-османиста Алана Михаила, является самым важным полувековым периодом в мировой истории, влияние которого ощущается и сегодня. Селим I почти утроил территорию Османской империи за счет войн на Ближнем Востоке, в Северной Африке и на Кавказе. Победы султана, говорит Михаил, изменили мир.
В 1517 году Селим и его армия двинулись из Стамбула в Каир, победив своего главного тогдашнего соперника в мусульманском мире – султанат Мамлюков. Селим владел большей территорией, чем любой другой правитель его времени. Он контролировал фактический центр мира, господствовал на торговых путях между Средиземным морем, Индией и Китаем и был хозяином сети важнейших портов Старого Света. Его религиозный авторитет в пространстве ислама не имел себе равных. Более того, у него были огромные ресурсы наличных денег, земель и рабочей силы.
«Большинство американцев не знают, что их утренняя чашка кофе связывает их с Османской империей. Мало кто знает, что это ушедшее в прошлое мусульманское государство помогло зарождению протестантизма, доминирующей формы христианства в Америке, или что европейские исследователи, «открывшие» Америку, сделали это благодаря монополии османов и других мусульман в торговле между Европой и Азией. На самом деле, некоторые из нас даже не знают, что такое Османская империя. Когда американцы думают о Ближнем Востоке, они часто рассматривают его как театр американских войн и как регион, необходимый им для добычи нефти. Тем не менее, все мы обязаны важной частью своей культуры и истории самой крупной империи в истории Ближнего Востока – Османской империи, и особенно одному султану, который жил полтысячи лет назад», – говорит Алан Михаил.
В своей новой нашумевшей книге «Тень Бога» (God’s Shadow), посвященной биографии султана Селима Явуза (правил с 1512 по 1520 годы) Алан Михаил делает два утверждения. Первое и менее спорное заключается в том, что христиане XVI века рассматривали все, включая открытие Америки, через призму своей борьбы против исламского мира.
Когда Колумб пересек Атлантику в 1492 году, в тот же самый год, когда правители Испании разрушили последнее мусульманское государство Иберии, он заверил своих коронованных покровителей, что его путешествие было просто продолжением их антиисламского крестового похода. Его целью в Азии было найти великого монгольского хана (которого многие считали прохристианским правителем) и уговорить его вместе напасть на Иерусалим. Призрак воображаемых мусульман мерещился испанцам даже в Новом Свете.
Например, в 1573 году, спустившись к тихоокеанскому берегу Мексики, купец по имени Перо Хименес увидел нечто замечательное – «корабли турок или мавров», как сказал он испанским колониальным властям. Наверняка это было какой-то ошибкой. Но всего через несколько недель пришло сообщение о том, что «семь вассалов Великого Турка (так в Европе называли османского султана), все люди моря, шпионы князей», смело шагали по площади города Пурификасьон.
Отправленный для расследования, королевский агент Испании пришел к выводу, что «турки или мавры» замышляли заговор с индейцами, чтобы свергнуть христианское правление.
То, что сегодня звучит невероятно – турки-османы в Мексике, – не выглядело так в 1573 году. Когда испанцы проплыли 13 000 миль от Кадиса до Явы, они повсюду встречали мусульман, поэтому их бы не удивило, если бы они также нашли мусульман и в Новом Свете.
Сегодня мы знаем, что единственными мусульманами в Америке были западноафриканские рабы, которых Испания импортировала с 1501 года, но конкистадоры никогда не были в этом уверены. Эрнан Кортес утверждал, что видел более 400 мечетей во время войны с ацтеками.
Даже когда испанцы осознали, что земли по ту сторону Атлантики были Новым Светом, а не Азией, трудно было поколебать привычку описывать их в «турецких» терминах. Многие конкистадоры посвятили жизни войне с турками в Средиземном море, а после убийства ацтеков и инков многие вернулись домой, чтобы снова сразиться с османами. Мы не должны удивляться тому, что многие считали, что борьба с «неверными» в Америке во многом похожа на войну с мусульманами в Европе, Азии или Африке.
«Тень Бога» полна мелких деталей этого межкультурного столкновения, но наиболее захватывающим является второе утверждение Михаила: «Османская империя создала наш современный мир». Он называет свою книгу «ревизионистским отчетом... демонстрирующим конституирующую роль ислама в формировании некоторых из наиболее фундаментальных аспектов истории Европы, Америки и Соединенных Штатов». Отсюда, по его словам, «рождается новая смелая мировая история, которая опровергает клише, господствовавшее на протяжении тысячелетия. Нравится это политикам, ученым мужам и традиционным историкам или нет, но мир, в котором мы живем, во многом является османским».
Правление Селима стало духовным вызовом для христианской Европы, которая в то время была континентом небольших княжеств и конфликтующих городов-государств. По отдельности или даже вместе они не могли сравниться с гигантской мусульманской империей. Стремясь объяснить этот дисбаланс сил, многие европейцы находили ответы не только в политике, но и в том, что они считали своими моральными недостатками. В мире, где религия и политика были едины, все политические события представлялись замыслом Бога.
Безусловно, наиболее обширное и последовательное из этих критических замечаний исходило от Мартина Лютера. Он предположил, что слабость христианства по отношению к исламу проистекает из моральной порочности Римско-католической церкви. Коррупция папского престола разъела христианскую душу изнутри, сделав все тело христианского мира хрупким и, следовательно, уязвимым для внешних врагов.
Османы Селима не только служили идеологическим противовесом, но и дали Лютеру время, чтобы посеять разногласия: из-за своей военной мобилизации для битвы с османами католические державы воздержались от отправки дополнительных боевых сил для подавления этих ранних протестантских волнений. В результате Лютер и его сторонники смогли закрепиться и распространить протестантизм в городах Германии, а затем и по всему миру.
В экономическом отношении Османская империя была мощным центром благодаря своим огромным размерам и проницательному руководству, которое Селим проявил при контроле такой обширной географической области. Одним из двигателей экономики империи со времен Селима до начала XVIII века был контроль над мировой торговлей кофе. По словам Михаила, воины Селима столкнулись с ярко-красными ягодами кофе впервые во время завоевания Йемена.
Османы начали пить кофе и создавать заведения, посвященные исключительно питью кофе: все мы (и владелец Starbucks Говард Шульц) должны благодарить Селима за кофейни. Мало кто из нас понимает, что османский султан был первым, кто превратил торговлю в геополитику, создав монополию на поставки одного из основных товаров массового потребления в мире.
Амбиции Селима выходили за рамки Старого Света. По словам Михаила, султан готовил экспедицию в Америку, но умер до ее реализации.
Справедливости ради, идея о том, что противостояние с османами послужило стимулом для европейцев, в том числе для открытия Америки, не является новой, и с ней в общем-то никто не спорит. Однако Михаил идет дальше, он считает, что Османская империя была необходимым условием для создания нашего современного мира. Весь наш мир был бы совсем другим без султана Селима.
Османы оставались центральными игроками на мировой арене с момента правления Селима до своего падения после Первой мировой войны, спустя более чем шесть веков правления. Когда в XIX веке европейские державы начали опережать империю, они также вычеркнули османов из истории возникновения нашего мира. Европейцы перенесли слабость Османской империи из прошлого в настоящее, чтобы представить собственное господство как неизбежное.
Преодоление этой точки зрения помогает нам увидеть отголоски Османской империи в «Новом мире» и по всему миру, понять вездесущность османского влияния. А еще осознать то, что европейцы понимали на протяжении веков: благодаря Селиму, османы обладали большей властью, контролировали большую территорию, правили большим количеством людей и существовали дольше, чем почти все другие государства.
Понимание этой истории помогает нам увидеть неотъемлемое, обычно упускаемое из виду или отвергаемое, место мусульманского мира в нашем общем прошлом. Михаил считает, что, хотя сегодня в его родной Америке ислам часто изображается как угроза и оппозиция тому, что мы понимаем как «Запад», на самом деле он является неотъемлемой частью западной истории и культуры, конструктивной силой в богато переплетенном общем прошлом. «Америка, протестантизм и кофе имеют мусульманскую историю. Наша нация – и весь мир – действительно во многом османские», - утверждает ученый.
Новая работа Алана Михаила очень неоднозначно была воспринята в академической среде, вызвав ожесточенные споры между историками. Тем не менее, одной высокой похвалы книга точно заслуживает — она заставляет думать о многих вещах по-новому.