Делегаты от «Талибан» прибыли в Москву неожиданно. Накануне движению удалось переговорить на тегеранской площадке с иранскими официальными лицами и частью афганской политической элиты. В столице Ирана даже было подписано что-то вроде мирной декларации о необходимости остановить кровопролитие.
Посещение же российской столицы могло иметь силу только с точки зрения раздражающего США пропагандистского эффекта: любое рукопожатие с российским официозом неизбежно тянет за собой напоминание о том, что Москву обвиняли не только в снабжении группировки оружием, но и в готовности выплачивать талибам вознаграждения за убийства членов иностранной коалиции, в настоящее время поспешно покидающей Афганистан.
В этом смысле московская поездка для талибов окупилась. Что же касается российской стороны, то она просто использовала инерцию своей старой дипломатической модели – показать себя многосторонним переговорщиком, а затем снова затаиться, выжидая, куда повернет кривая американской стратегии.
Неслучайно встречу с талибами в столь непростой для северных границ Афганистана период доверили спецпредставителю российского президента по Афганистану Замиру Кабулову, который традиционно принимает на себя все шишки за регулярные просчеты кремлевской политики на афганском направлении. Сейчас Москва просто не знает, как себя вести публично: Кабул россиянам малоприятен, а легализовать талибов – создать сложный для себя прецедент.
Между талибами и союзниками
В чем Россия совершенно не сомневается, так это в том, кто несет ответственность за наступательные действия талибов. Выступая с лекцией в Дальневосточном федеральном университете, глава МИД РФ Сергей Лавров выразил убеждение, что мирная сделка не была реализована полностью из-за непродуманного вывода США и тупиковой переговорной позиции Кабула, который вовремя не уступил своим оппонентам. Это, по логике министра, и подтолкнуло членов «Талибана» к резкому продвижению в ряде провинций.
О том, насколько странно смотрится использование опции «обвинить американцев», глава МИД РФ, похоже, уже и не рефлексирует. Как язвят некоторые наблюдатели: составление всех антиамериканских филиппик российского официоза давно доверено функции автонабора на телефоне, не менявшего владельца с начала крымских событий.
Чем Россия действительно удивляет, так это условием, когда она готова задействовать протоколы ОДКБ для урегулирования ситуации по соседству с северными районами Афганистана. По словам Лаврова, предметом дискуссии с членами Организации договора о коллективной безопасности ситуация станет в случае, «если будет нападение на Таджикистан».
Здесь Москва не забывает упоминать, что Душанбе – ее союзник, хотя публично признает, что ситуация катастрофическая, а уже две трети афгано-таджикских рубежей контролируются неправительственными формированиями. Характер российских заявлений свидетельствует: Москва боится скорее обидеть талибов, нежели постсоветские республики, которые она претендует называть своей зоной ответственности.
Тяга к запрещенному
Визиты талибов не первый раз носят двусмысленный характер – из-за их статуса в России. В свое время Москву раздражало, что они выступали за признание независимости Чечни, дали зеленый свет открытию представительств масхадовцев в Кабуле и Кандагаре, а также приютили членов также запрещенного в России Исламского движения Узбекистана.
РФ внесла «яростных мулл» в черные списки и присоединилась к выполнению резолюции Совета безопасности ООН № 1333 от 19 декабря 2000 года, где говорится о введении санкций против движения, в том числе тех, которые запрещают поставлять ей оружие. Немаловажно то, что, запрещая талибов, Москва указывала на необходимость обезопасить свои южные границы.
Что же изменилось с тех пор? Талибы «перевоспитались» или границы переехали на новое место?
С 2018 года визиты политического офиса «Талибана» в Москву стали обычным делом. Первая громкая поездка прошла несколько лет назад, когда в столице были созваны консультации в «московском формате». Затем также запрещенное в РФ движение приезжало в феврале 2019 года ради очередной встречи по Афганистану, ответственность за организацию которой взяла на себя афганская диаспора, чтобы не ставить под удар многострадальную репутацию российского дипведомства.
Такие мероприятия никогда не встречали понимания у администрации президента Афганистана: Ашраф Гани знал цену российскому посредничеству. Он даже отказался отправить кого-нибудь статусного на празднование в Москве 100-летия установления российско-афганских дипотношений. Зато талибы отпраздновали знаменательную дату с большим удовольствием.
Стремительное наступление талибов в Афганистане и их решительная нацеленность на получение властных полномочий ставят перед Россией вопрос – что она собирается делать с присвоенным им ею статусом в перспективе и будет ли она, привечая членов военизированного движения, раздавать налево и направо «запрещенные» и «нежелательные» статусы у себя дома – только за то, что российские политики выражают несогласие с линией Кремля.
