Середина сентября оказалась щедрой на новости о валютах. Банк России оставил ключевую ставку неизменной на уровне 4.25%, снизив при этом пределы нейтральной денежно-кредитной политики (политика, которая ни сдерживает, ни стимулирует экономику). За пару дней до этого Федеральная резервная система США (ФРС) также оставила ключевую ставку неизменной и не объявила о каких-то новых программах выкупа активов.
При этом в августе был анонсирован новый ориентир для американской монетарной политики: цель по инфляции не 2% годовых, а около 2% в среднем за несколько лет. Другими словами, ФРС допускает рост инфляции выше намеченного. Наконец, Европейский центральный банк также ничего не поменял в своем денежно-кредитном регулировании. Разберемся, что все это значит.
Как мы помним, в начале весны из-за повсеместного падения финансовых рынков в мире образовался дефицит долларовой ликвидности, оцениваемый многими в районе 50 триллионов долларов, что составляет около 8% всех деривативов (ценных бумаг) в мире. Это значит, что если бы ФРС не включил печатный станок, то резкий рост спроса на доллары взвинтил бы его курс так, что окончательно обвалилась бы стоимость не только ценных бумаг, но еще и всех товаров и услуг на американском рынке. Также это разрушило бы производство в США. К тому времени Китай уже готовился заново запустить производство, и нахлынувшие товары из Поднебесной в Штаты не оставили бы американским товарам никаких шансов на то, чтобы быть проданными.
На фоне ограничительных мер, когда безработица преодолела рекордные 20%, сокращение рабочих мест оказалось бы куда большим.
Растущим спросом на доллар, собственно, объясняется частично и то, почему нефть обвалилась в цене (падал не только спрос на нее, но и росла цена доллара), а золото потеряло 11%, так как инвесторы продавали все драгметаллы, чтобы приобрести эти же доллары.
Однако США напечатали в общей сложности порядка 5,5 триллионов долларов, снизив ставку до 0%. Объема хватило, чтобы стабилизировать ситуацию, однако больше печатать было опасно, так как это грозило неконтролируемой инфляцией и истощением инструментария для борьбы с кризисами в будущем.
Похожая ситуация была также и в Еврозоне. Там ЕЦБ, пустив в ход всю свою фантазию, придумывал все новые названия для количественного смягчения – последними были коронабонды.
В таких странах, как Россия, ситуация была и остается классической для периферийных рынков, называемых также развивающимися странами. У нее ставка упала до 4.25%, что стало рекордным показателем. Но ставки падают во всем мире, а потому российская все равно выглядит высокой.
Чтобы стимулировать экономический рост, необходимо предоставлять дешевые займы, обслуживание которых не навредит выручке. Однако если ваши конкуренты за границей получают деньги под более дешевый процент, чем вы, то ставка для экспортеров может стать проблемой. Так, Банк России решил, что отныне нейтральная политика, которая не оказывала бы ни сдерживающий, ни стимулирующий эффект, ниже на целый процент – 4.5%.
Паузу в решениях о ставке все центробанки взяли (вслед за ФРС) из-за неопределенности на мировых рынках. Самым большим риском тут является вероятность второй волны пандемии.
Однако, как мы помним, первая волна обвалила мировую экономику сильнее, чем все кризисы со времен Великой депрессии. Потому ситуация сейчас выглядит как затишье перед бурей.
Другим индикатором надвигающейся катастрофы является, помимо волатильности курса доллара к другим резервным валютам, падение маржи на производство нефтепродуктов. Если дистилляторы и бензин не привлекательны по цене, то их стоимость снижается. Это значит, что выручка нефтеперерабатывающих предприятий также падает, а они, в свою очередь, сокращают закупки нефти. Тем не менее, количественное смягчение может замедлить падение стоимости нефти, так как свеженапечатанные доллары нужно куда-то девать и во что-то вкладывать.
Наконец, недавнее падение акций технологических гигантов показало, что, несмотря на веру в эти бумаги, 2020 год не исчерпал все свои сюрпризы, хотя их стоимость будет зависеть, в том числе, и от коррекции доллара. При этом курс американской валюты, а также акции компаний этой страны будут зависеть от политических событий в преддверии президентских выборов.
Все вышеперечисленные события остаются важными индикаторами для российских монетарных властей. Но это еще не все. События, связанные с геополитическими рисками вокруг России, стали одним из важнейших пунктов в докладе о денежно-кредитной политике Банка России. Другими словами, цены на нефть для страны уходят на второй план, так как бюджетное правило позволит свести бюджет с минимальными потерями, учитывая к тому же, что власти неохотно тратили резервы из Фонда национального благосостояния (ФНБ).
В то время как развивающиеся рынки не могут себе позволить проводить количественное смягчение, так как их валюты не являются резервными, страны Запада решали вопросы через увеличение бюджетных расходов для борьбы с коронавирусной инфекцией. Они прибегали при этом к увеличению госдолга, обязательства по которому (суверенные облигации) выкупаются центральными банками на вторичном рынке. Под это печатаются новые деньги (то есть вопрос решается посредством количественного смягчения).
При этом недавняя волатильность курса доллара была связана также и с тем, что глава ФРС не дал рынку четких сигналов насчет того, как будет обеспечиваться выход США из ковидного кризиса. По сути, Джероми Пауэлл объявил, что минфин страны должен сыграть свою роль – снова увеличить госрасходы. Это также означало, что ФРС не хочет больше проводить количественное смягчение, чтобы, видимо, оставить этот инструмент про запас. В России, как мы видим, похожая ситуация – средства ФНБ оставили на случай, если экономика снова потерпит неудачу.
Тем не менее, Россия похоже готовится не только к возможной второй волне эпидемии, но и ограничительным мерам со стороны других стран. Впереди нас ждет проверка на прочность, так как если оба этих события совпадут, то свести баланс будет крайне тяжело.
Вспоминается тут то, что ранее введенные санкции ударяли не по политике Москвы, а по уровню жизни населения. В ответ РФ удерживает курс рубля на заниженном уровне, что достигается посредством изъятия из оборота иностранной ликвидности, а также установления точки отсечения при пополнении бюджета (если нефть дороже 42 долларов, то дополнительный приток валюты изымается для пополнения ФНБ). То есть все издержки ложатся на плечи простых граждан: низкий курс означает рост цен на импортные товары, а бюджетное правило приводит к хроническому недофинансированию. Это двойной удар по реальным доходам простых россиян.
Однако в связи с двойным риском (санкции и вторая волна) ликвидность ФНБ еще понадобится, если страна недополучит доходов в бюджет. Здесь ситуацию может спасти дальнейшее снижение курса национальной валюты, так как падающая выручка от экспорта энергоносителей в перерасчете на рубли будет компенсировать часть потерь. Но опять же, за счет среднего класса. Так, эмиссия резервных валют стран Запада становится малоэффективной, когда Россия, Китай, ЮАР, Турция, Индия и многие другие крупные игроки манипулируют курсовой политикой (искусственно занижают курс).
Санкционная война в условиях второй волны коронавируса окончательно избавит от иллюзий того, что мировая экономика, основанная на принципах открытой рыночной экономики, является результатом консенсуса участников мировых рынков. Геополитическая напряженность и попытка многих стран решить свои экономические проблемы за счет других нерыночными методами очевидным образом демонстрируют несостоятельность теории всеобщего благополучия через торговлю. Этот прецедент останется в истории как очередной виток валютных войн, в котором мировая экономика, державшаяся после кризиса 2008 года на эмиссии резервных валют, встретила отпор со стороны периферийных экономик.
В новой модели, как мы уже видим, деньги становятся не только средствами платежа, мерами стоимости, товаром и инструментом капиталовложения, но и нетарифными барьерами, так как движение товаров и услуг в цифровую эпоху невозможно остановить одними санкциями. Препятствием для них становится манипуляция валютными курсами.
Главный признак, таким образом, нового монетарного порядка – искусственное внутригосударственное ценообразование, все больше отрывающееся от мировых цен и все больше отражающее внешнеполитические отношения с «партнерами».
