Политика Трампа на Ближнем Востоке, несмотря на заявления Вашингтона о том, что ушедшая администрация не начала ни одной новой войны, по сути, явилась продолжением курса Обамы. Скорее всего, и линия Байдена станет по многим направлениям развитием курса Трампа, хотя, конечно, могут быть и корректировки по определенным позициям.
При этом иранская проблема, которую приводят в качестве основного отличия подходов Обамы и Трампа, во-первых, говорит о том, что миролюбие последнего (это не только выход США из сделки, но и ликвидация Сулеймани) скорее миф. А во-вторых, иранский вопрос все равно раньше или позже потребовал бы жесткого ответа со стороны Белого дома, вне зависимости, кто его хозяин.
Иранская экспансия не была остановлена и Тегеран по-прежнему представлял угрозу не только для Израиля, но и для арабских государств Персидского Залива и не собирался менять свой подход, отказываться от своих гегемонистских устремлений, сокращать свое (или своих прокси сил) военное присутствие в Ираке, Сирии и Ливане, отказываться от поддержки хуситов в Йемене.
Другой вопрос, что Обама не считал подобные региональные амбиции Ирана серьезным вызовом Соединенным Штатам, в отличие от той угрозы, которая исходила непосредственно от иранской ядерной программы, которую требовалось купировать в первую очередь. Но как долго такой подход мог бы сохраняться, не ясно, особенно с учетом давления арабских монархий и Израиля, которые сами готовы были спровоцировать обострение и эскалацию и заставить Соединенные Штаты реагировать.
Поэтому также нельзя исключать, что и администрация Байдена не будет в действительности столь «благосклонной» к Ирану. В Вашингтоне все равно вынуждены реагировать на те угрозы, которые исходят со стороны ИРИ, но, вероятно, американские «ответы» теперь будут более точечными и менее резонансными, как в случае с ликвидацией Сулеймани.
Также вместо усиления санкционного давления на Тегеран, то есть на саму «опухоль», США будут использовать иного рода «терапию» по удалению метастазов – то есть подавлению активности иранских прокси сил. Таким образом, шаги по сдерживанию иранской экспансии в любом случае будут предприниматься и они также могут перерасти в более острую эскалацию.
Наверное, сторонники версии о том, что политика Трампа на Ближнем Востоке была «беспрецедентной» в плане миротворчества обязательно укажут на запущенный Вашингтоном процесс примирения арабских государств с Израилем. Конечно, может показаться, что это определенный прорыв.
Однако уже в самой ближайшей перспективе это решение может обострить имеющиеся противоречия в самом лагере арабских государств и создать новые разделительные линии на Ближнем Востоке и в Северной Африке, угроза образования разломов по которым будет более острой, чем сам арабо-израильский конфликт. Тем более что пока и сам процесс примирения идет с пробуксовкой.
ОАЭ уже давно были готовы начать сближение с Израилем, и их стремление к нормализации не стало сенсацией. Однако вовлечение Рабата в этот процесс подразумевало еще одну ответную сделку – признание Западной Сахары самим Вашингтоном в качестве части Марокко. А это уже чревато возобновлением конфликта не только между фронтом ПОЛИСАРИО и марокканской армией, но и втягиванием в противостояние Алжира, который крайне негативно воспринял подобные шаги.
Появление трещин в исламском мире теперь уже по линии «сторонники нормализации – ее противники» может привести к новым разломам и сформировать самые неожиданные альянсы. Например, между Ираном и «братьями-мусульманами». Или укрепить сотрудничество в треугольнике Анкара-Доха-Тегеран с вовлечением в это партнерство Туниса, Алжира и Триполи. Тогда как по другую сторону будут КСА, ОАЭ, Египет и Израиль. Следует учитывать, что и нормализация между Катаром и его соседями пока также скорее говорит о признании бесперспективности дальнейшей блокады эмирата его оппонентами, чем об их готовности полностью отказаться от своих требований в адрес Дохи, которая не выполнила ни одного из условий.
Поэтому подобное «миротворчество» Трампа может оказаться скорее бомбой замедленного действия.
Что касается Сирии, то здесь ушедшая администрация дважды задействовала силу против официального Дамаска, когда тот применил химическое оружие, от чего их предшественники воздерживались. Однако в целом на сирийском треке линия Трампа не выходила за рамки курса, обозначенного еще во времена президентства Обамы. Это включало в себя как дистанцирование от конфликта с режимом Асада и, соответственно, свертывание поддержки тем силам оппозиции, которые выступали за его демонтаж, при сохранении военного союза с леворадикальными Демократическими силами Сирии (SDF), основу которых составляют террористы РПК и ОНС. Последние воспринимались Вашингтоном в качестве главного элемента как для противодействия ИГИЛ, так и сдерживания Москвы, Анкары и Дамаска в Сирии.
Тем не менее, Трамп оказался готов учитывать и интересы Анкары, когда была достигнута сделка Пенс-Эрдоган, а Соединенные Штаты не стали препятствовать проводимой турецкими войсками и Сирийской национальной армией операции «Источник мира». После прихода Байдена следует ожидать скорее наращивания поддержки леворадикальным террористическим формированиям на северо-востоке Сирии и их квази-государственному образованию.
В свою очередь, Байден вряд ли будет оказывать силовое воздействие на Дамаск и, скорее всего, продолжит воздерживаться от поддержки сирийской вооруженной оппозиции, но усилит санкционное воздействие на власти САР, с целью их дальнейшей изоляции и маргинализации.
В Ираке Трампу достались в наследство от Обамы война с ИГИЛ и иранское присутствие и, в отличие от Афганистана, о каком-либо полном выводе войск США из этой страны речь не шла. Говоря о том, что Трамп «не начал ни одной войны», как о его заслуге также важно вспомнить, что беспрецедентное число жертв среди гражданского населения в Ираке и Сирии от действий американской авиации в период борьбы с ИГИЛ пришлось именно на президентство Трампа, что, безусловно, смазывает всю картину американского «миротворчества». Вероятно, Байден продолжит курс на сохранение американского присутствия в этой стране. При этом надо учитывать, что нынешний хозяин Белого дома сам занимался иракской проблематикой и во времена Дж. Буша, и в период президентства Обамы.
Так, в первом случае, он, как председатель сенатского комитета, предлагал разделить Ирак по конфессиональному и этническому признаку и, хотя потом сам и отказался от этого своего плана, но не исключено, что его отдельные элементы могут быть им же и реанимированы. Во втором случае, во многом из-за усилий Байдена, который курировал иракское направление в администрации Обамы, во главе Ирака в 2010 году на второй срок остался Нури аль-Малики, считавшийся ставленником Ирака и придерживающийся радикальных шиитских установок, что привело к всплеску суннитско-шиитского противостояния и взлету ИГИЛ.
Очевидно, что и это решение было признано ошибочным, а потому нынешняя американская администрация, не нацеленная на конфронтацию непосредственно с Ираном, тем не менее, начнет более активно действовать против его прокси сил в том же Ираке, одновременно поддерживая мероприятия Багдада по подавлению очагов ИГИЛ в этой стране, в том числе путем участия в самих операциях.
Возвращение Трампа к ливийскому досье и взятие под контроль США мирного процесса в Ливии в рамках форума национального диалога явилось следствием укрепления российского влияния в этой стране, которому Вашингтон намерен продолжать противодействовать. Поэтому Байден скорее всего будет только наращивать эти усилия. Кроме того, вероятно, будут предприниматься меры и по минимизации турецкого присутствия в Ливии.
Наконец в Йемене администрация Трампа также придерживалась той же линии, что и в период президентства Обамы. Здесь опять же роль Трампа в качестве «миротворца, не начавшего ни одной войны», должна быть подвергнута ревизии.
Напомню, что Трамп наложил вето на резолюцию конгресса, которая должна была положить конец американской военной поддержке Саудовской Аравии в ее йеменской кампании, уже унесшей сотни тысяч жизней мирных граждан. Байден уже продемонстрировал изменение подхода к йеменскому конфликту, отменив часть санкций против хуситов, введенных предыдущей администрацией буквально перед уходом.
Вероятно, следует ожидать больших усилий Вашингтона по прекращению конфликта в этой стране и именно Байден сможет оказаться миротворцем, окончившим войну и предотвратившим гуманитарную катастрофу в Йемене.
