Глобальный системный кризис, который начался в 2008-2009 годах и с тех пор непрерывно углубляется, имеет и важное цивилизационное измерение, прежде всего, в отношении будущего. Однако в глобальной информационной среде это измерение замалчивается.

В настоящее время уровень системной неопределенности в мире настолько высок, что практически никто не может даже предположить, что произойдет с той или иной страной, со всем человечеством в ближайшие 15-20 лет. Хотя наиболее частым и честным ответом, безусловно, будет: «Я не знаю». Но, по мере обострения этого глобального кризиса глубинные цивилизационные императивы, ценности и нормы обязательно будут решающим образом проявляться. Отчасти, как показала пандемия коронавируса, этот фактор уже выходит на поверхность.

Долгосрочная проблема будущего цивилизационного выбора обостряется под воздействие еще одного важного и объективного фактора. Сегодняшний мир с его глобальными рынками, с приспособленными под эти рынки социальными структурами, стандартизированными культурами и информационными потоками с железной неотвратимостью переходит в шестой технологический уклад с его полностью роботизированными производствами, «искусственным интеллектом», нанотехнологиями, квантовыми компьютерами и т. д. Этот процесс уже ничем не остановить.

В результате такой научно-технологической революции мир традиционных цивилизационных ценностей и норм должен будет безвозвратно измениться. Это произойдет не в каком-то далеком абстрактном будущем, а уже через 10-15 лет.

Такой переход, конечно, не будет гладким и беспроблемным. Революционные перемены, в том числе и смена технологических укладов, всегда порождают острейшие противоречия, кризисы, конфликты, войны - и на национальном уровне, и на региональном, и на глобальном. В предстоящий период такие противоречия обязательно проявятся и на цивилизационном уровне.

Как реагируют на поток таких убыстряющихся перемен две наиболее выпукло оформленные и остро конкурирующие друг с другом цивилизации в мире – Китайская и Западная?

Элита, «глубинное государство», возглавляющее нынешнюю китайскую цивилизационную модель, использует методы долгосрочного системного проектирования для того, чтобы противостоять растущим вызовам. Реализуемые стратегические национальные программы «Китай – 2025», «Национальные цели – 2035» и «Национальные цели – 2049» ориентированы на всемерное наращивание экономической мощи КНР, военного потенциала страны, продвижение нового глобального цивилизационного проекта для всего человечества. Реализуемая идеология и программа «Нового шелкового пути» является лишь первым этапом осуществления китайского цивилизационного проекта.

При этом высшая китайская элита сталкивается с целым рядом острейших проблем при осуществлении своего долгосрочного стратегического проекта. Вот только некоторые из них.

Во многих регионах планеты, прежде всего в Африке, усиливается сопротивление китайским планам под лозунгом противодействия «желтому империализму» со стороны стран, вовлекаемых Пекином в стратегию «Один пояс, один путь».

Хотя консолидация китайских национальных и корпоративных элит в диаспоре по всему миру проходит достаточно успешно, Си Цзиньпин испытывает все большие трудности во взаимодействии с основными элитными группами в самой КНР.

Пекин прекрасно понимает, что будущее цивилизационное превосходство будет, прежде всего, определяться совершенством технологического и интеллектуального потенциалов. А здесь китайцы по многим направлениям продолжают оставаться в состоянии «догоняющих». Поэтому, например, не случайно, что в США по-прежнему в настоящее время учатся около 370 тысяч китайских студентов.

Западная цивилизация построена и функционирует, прежде всего, на основе исторической культурной идентичности. Сегодня многие утверждают, что Запад разрывается в выборе между национализмом и глобализацией. Однако на самом деле все гораздо сложнее. Можно отметить хотя бы три основных препятствия.

Высший западный истеблишмент - это не просто метафора. У наднациональной реальной элиты западной цивилизации свои закрытые «правила игры». В эту единую элиту, как представляется, входит, например, Ангела Меркель, но не имеет доступа Макрон. Членами этого высшего истеблишмента являются Борис Джонсон и Барак Обама, но не Дональд Трамп или Джордж Сорос.

Трещины в этом «глубинном государстве» западной цивилизации появились еще в 90-е годы прошлого века. И раскол с тех пор только усиливается. В том числе и по поводу того, какова должна быть долгосрочная стратегия западной цивилизации в XXI веке.

По мере экспансии шестого технологического уклада внутренние противоречия западной цивилизации стали еще больше обостряться. Судя по всему, четкого и ясного представления, проекта, как выстроить принципиально новые социальные, политические, экономические структуры в условиях технотронной революции по-прежнему нет.

Наконец, внутри западной цивилизации резко обостряется проблема политического лидерства. Абсолютное большинство нынешних западных лидеров являются слабыми и не способны вдохновлять свои общества на преодоление возникающих новых трудностей. Более того, они часто становятся причиной усиления национальных и глобальных противоречий.

Исламская цивилизационная идентичность – единственная построенная на религиозных основаниях. В то же время исламская цивилизация сегодня – это крайне эфемерный феномен, виртуально объединяемая некоторыми религиозными ценностями, языком Священного Корана, представлениями о героическом прошлом и героическом будущем. Образно можно даже сказать, что Исламская цивилизация - это не то, что есть сегодня, а то, что было в прошлом, и то, что будет в будущем.

Безусловным лидером Исламского мира сегодня является Турция. По целому ряду обстоятельств.

Во-первых, по историческим причинам. Дело не только в том, что халифат просуществовал на территории Османского государства вплоть до XXI века. Гораздо важнее то, что это важное обстоятельство, память об этом прошлом является компонентом живого сознания десятков миллионов людей, и не только в самой Турецкой Республике. В отличие, например, от феномена Аббасидского халифата, который всецело уже стал фактом истории.

Во-вторых, географическое и геополитическое положение. Турция находилась и продолжает находиться в самом центре Исламского мира.

В-третьих, Турция является безусловным лидером уммы по классическим показателям государственной мощи. По уровню ВВП она входит в первую двадцатку мира. По боеспособности своих ВС страна находится, по одним данным, в первой десятке мира, по другим данным, входит в ведущую пятерку. По своему совокупному внешнеполитическому коалиционному потенциалу Турция находится на седьмом месте в мире.

В-четвертых, Турция является единственной страной Исламского мира, которая при Эрдогане уделяет исключительное внимание повышению интеллектуального и технологического уровня турецкой нации.

Однако, как известно, высший западный политический истеблишмент крайне отрицательно относится к любому проекту возрождения Исламской цивилизации, и не только по историческим причинам. Западные стратеги исходят из того, что для «технотронного человечества», которое может возникнуть в результате внедрения шестого и седьмого технологических укладов, только Исламский мир способен стать серьезным препятствием.

Турция сможет консолидировать глобальную умму, чтобы сделать ее конкурентоспособной в усиливающемся цивилизационном противостоянии, если будут решены четыре стратегические задачи.

1. Необходимо сформулировать и выдвинуть в повестку дня элиты всего мусульманского сообщества планеты систему долгосрочных стратегических угроз и рисков.

2. Одна из причин сохраняющейся аморфности Исламского мира заключается в отсутствии его достаточной субъектности. Поэтому значимость ускоренного формирования наднациональной глобальной мусульманской элиты с каждым годом становится все более острой и насущной.

3. Для консолидации Исламского мира необходимо формирование особого геостратегического треугольника: ИРИ – Турция – глобальная мусульманская диаспора.

4. Требуется создание и запуск принципиально новой системы образования для Исламского мира.