Башкортостан снова оказался в центре общероссийского, а отчасти и международного внимания впервые после протестов 2020 года на шихане Куштау, когда жители всего Башкортостана и башкиры из прилегающих регионов выступили против срытия содовой компанией значимой для их этнического самосознания горы и добились своего. На этот раз башкиры собрались со всей республики 15 и 17 января 2024 года в защиту Фаиля Алсынова – неформального лидера башкирского народа, который и был одним из руководителей защиты Куштау.
После ареста основных оппозиционных башкирских и башкортостанских лидеров (Айрата Дильмухаметова, Лилии Чанышевой, Рамили Саитовой) Фаиль Алсынов был последним из тех, кто оставался в республике и на свободе. Ему много и по мелочам создавали проблемы за его антивоенную позицию, несмотря на то, что в последние годы он практически отошел от активной политической деятельности. Однако поводом для его осуждения на лишение свободы стал очередной экологический протест с национальным оттенком. В апреле 2023 года Алсынов выступил на стихийном сходе в селе Ишмурзино против варварской разработки иностранными компаниями местных природных ресурсов, оставляющей за собой отравленную окружающую среду (Урал – один из лидеров среди регионов России по онкологическим заболеваниям). Среди прочего он тогда сказал, что именно коренное население, башкиры больше всех страдает от такого хищнического отношения к окружающей среде, так у всех остальных есть историческая родина, куда они могут при желании уехать, тогда как у башкир другой родины нет. Именно эти слова были использованы для предъявления ему обвинения в разжигании межнациональной розни, причем, заявление об этом в прокуратуру написал лично глава республики Радий Хабиров.
Башкирская общественность до последнего надеялась на хотя бы условный срок своему любимцу, что объективно было в интересах власти, и рассчитывать на что позволял тот факт, что Алсынов до самого вынесения приговора оставался на свободе. Поддержать его в Баймак 15 января съехались почти 5 тысяч человек, что стало неприятным сюрпризом для власти и заставило суд перенести вынесение приговора на 17 января. Вынесенный приговор спровоцировал беспорядки – суд не только приговорил Алсынова к 4 годам лишения свободы, но и фактически ужесточил вердикт по сравнению с требованиями прокураторы – если та просила для него колонию-поселение, то суд постановил отправить осужденного в колонию общего режима. Столкновения протестующих с полицией, как и массовость протеста, непривычная для России в последние годы, привлекли внимание основных российских СМИ и общественных деятелей, а также многих заграничных комментаторов. Протесты продолжились и в последующие дни, в частности в столице республики Уфе, спровоцировав волну ответных репрессий со стороны власти, жертвами которых стали десятки людей. Причем, один из них в прямом смысле – Рифат Даутов погиб после жестокого избиения силовиками, которому подверглись еще несколько человек.
Все эти события стали самым громким, но отнюдь не единственным проявлением башкирских протестов за последнее время. Осенью 2023 года башкиры протестовали против планов строительства в Уфе православной церкви на месте располагавшегося там когда-то башкирского городища, причем, на фоне исламофобских кампаний по недопущению строительства мечетей в ряде регионов России. Явление того же порядка – скандал вокруг установленного без всяких согласований огромного креста на скале Кахарман, что было воспринято башкирской общественностью как демонстрация православного доминирования в мусульманской республике.
Не синхронно, но близко по времени протесты бурлили и в другой мусульманской республике – Дагестане. Самыми известными из них, конечно, стали стихийные протесты в конце октября 2023 года, вспыхнувшие на фоне бойни, устроенной Израилем мирному населению Газы в ответ на атаку ХАМАС 7 октября. Началось все со слухов о переезде в Дагестан израильтян, которому решили воспрепятствовать протестующие. Стоит отметить, что протестные инициативы возникли и в соседних мусульманских республиках, однако, по-настоящему массовый характер они приобрели именно в Дагестане и прежде всего в Махачкале. В условиях отсутствия у протестующих грамотных общественных лидеров, которые в последние годы либо были вынуждены покинуть Дагестан, либо были нейтрализованы в нем силовиками, протестные акции в Махачкале приобрели стихийный характер и были маргинализированы властями и СМИ. Тем не менее, они продемонсрировали как высокий потенциал уличной протестной мобилизации в одной из основных мусульманских республик России, так и то, что «исламскую улицу» не удовлетворяет формат, отведенный для нее в современной России, где «воевать за Палестину» мусульманам предлагали, участвуя в «СВО».
К слову, «СВО», а точнее нежелание многих дагестанцев участвовать в ней и отправлять на нее своих близких, стало причиной еще одной серии протестов в этой республике. Они прошли в конце сентября 2022 года в ответ на начатую российскими властями мобилизацию населения. Первые выступления и столкновения с полицией начались в населенных преимущественно тюрками-кумыками селах Бабаюртовского и Хасавюртовского районов. Жители не давали забирать своих земляков сотрудникам военкомата и полиции и даже перекыли федеральную трассу Хасавюрт – Махачкала. В последней, то есть в столице республики, протесты начались вслед за этим. Сотни протестующих, включая женщин вышли с плакатами в центр республиканской столицы, скандируя антивоенные лозунги. Для их разгона полицейские использовали дубинки, электрошокеры, слезоточивый газ и даже стреляли в воздух. Тем не менее, на следующий день протесты не только продолжились в Махачкале, но и начались в Хасавюрте. На спад они пошли только после массовых задержаний и уверений властей в том, что мобилизация в республике будет иметь ограниченный характер.
Наконец, в августе 2023 года в Дагестане прошла серия уличных протестов против веерных отключений электричества и воды. Последние регулярно происходят не просто в самое жаркое время года, но и в курортный сезон в республике, которую федеральный центр пытается превратить в центр российского туризма. Возмущенные дагестанцы перекрыли дороги в общей сложности более, чем в десяти местах, вынудив реагировать не только силовиков, но и местную и республиканскую власть, в том числе главу Дагестана Сергея Меликова.
Все это показывает, что в последние годы в России именно мусульманские регионы демонстрируют наибольший потенциал уличной мобилизации и гражданского сопротивления. В условиях парламентской демократии с реальной конкуренцией политических партий этот потенциал наверняка проявил бы себя в виде представительства интересов мусульман в российской политике. Однако в текущих условиях он остается политически невостребован и потому пока проявляет себя в подобных стихийных формах.
