Констатация электорального провала российского либерализма стала общим местом многих комментариев, посвященных результатам выборов 2021 года. Поводом для них стал результат партии «Яблоко», продолжившей свое неуклонное электоральное падение от одних выборов в Госдуму к другим, прерванное лишь единожды: 7,86% в 1993 году, 6,89% в 1995-м, 5,93% в 1999-м, 4,30% в 2003-м, 1,59% в 2007-м, 3,43% в 2011-м, 1,99% в 2016-м, и наконец исторический минимум в виде 1,34% в 2021 году.
Причины последнего провала не вызывают особых вопросов – руководство партии сделало все, чтобы оттолкнуть от себя и свой традиционный, и потенциальный электорат, открыто призвав не голосовать за нее тех, кто поддерживает Алексея Навального. Но это тактический уровень, тогда как стратегический и доктринальный коренился в статье-манифесте Григория Явлинского «Без путинизма и популизма», написанной им в феврале 2021 года на фоне протестов сторонников Алексея Навального.
Главная ее мысль видна уже по названию и заключалась в том, что патриарх «Яблока» отказывается поддержать своего бывшего подчиненного по партии, потому что «политическое направление Навального – это популизм и национализм», и это «сегодня опасный глобальный тренд».
При этом интересно, что в отличие от многих мировых, да и российских наблюдателей, ставивших по крайней мере до недавнего времени Владимира Путина в один ряд с лидерами вроде Дональда Трампа, Виктора Орбана, Реджепа Тайипа Эрдогана, Андрея Бабиша и ряда других, Григорий Явлинский констатировал нетождественность феноменов путинизма и популизма и высказал опасение, что последний может прийти в России на смену первому. Кому-то, особенно на Западе, где на Путина привыкли смотреть как на сильного популистского лидера, это может показаться странным.
Но любому имеющему адекватное представление о поведении перечисленных лидеров и политической жизни их стран, с одной стороны, и том, что происходит в России, с другой стороны, будет очевидно, что ею правит никакой не популист и уж тем более не сильный.
Так, все эти лидеры не только пришли к власти через жесткие конкурентные выборы, но и переизбирались посредством них, или не переизбирались и уходили в оппозицию, как произошло с Дональдом Трампом и как с высокой вероятностью в скором времени произойдет с Андреем Бабишем. Все они не только участвовали в накаленных дебатах со своими противниками, идя к власти, но и продолжали это делать, находясь в ней. И в конце концов, при всех обычных претензиях к их политике в области свободы СМИ и т.п. никто не ставил под сомнение честность выборов, на которых они побеждали – опять же, это бывший президент Трамп считает нечестными выборы, на которых он проиграл и не сумел переизбраться (да, бывает и такое с действующими президентами).
В связи с этим весьма показательно, что «популист» Алексей Навальный, как его охарактеризовал Григорий Явлинский, был не допущен к выборам 2018 года и сидит в колонии после предшествовавшей этому попытки отравления, в то время как «Яблоко» получило возможность участвовать в электоральной кампании 2021 года, наглядно продемонстрировав потенциал своих идей. Это действительно показательно, но неудивительно, если вдуматься в слова другого лидера, который, в отличие от Григория Явлинского, вызывает острую аллергию у Владимира Путина – Михаила Саакашвили, тоже явного «популиста и националиста».
Выступая в 2020 году на одном из украинских ток-шоу, он сказал следующее: «Мне кажется, что в России главными союзниками Украины должны стать даже не либералы – их все равно там будет очень мало. Давайте не будем себя обманывать – они все какие-то маргинализированные, Путин позаботился. Главным союзником в России сейчас являются для нас российские патриоты, которые хотят заниматься проблемами России и не хотят заниматься проблемами за границей. Вот те люди, которые хотят поднять свою страну, те люди, которые не хотят влазить в авантюры, начиная от Украины, Грузии, заканчивая Сирией и Африкой, те люди, которые думают, что российская экономика, российская глубинка, которая запущена, ее надо подымать, каждому человеку помогать, двадцати шести процентам или двадцати семи, которые униженными себя чувствуют, и остальным, которые плохо себя чувствуют».
«Для нас главные союзники они, а не маргинализированные либералы. И как раз эти люди сейчас будут подыматься, и я уверен в этом. И Путина уберут оттуда не либералы — Путина уберет оттуда российский националист, и флаг ему в руки, если он займется проблемами России», - добавил бывший президент Грузии.
В общем-то и эта мысль не нова. О том, что успех Майдана в Украине и Революции роз в Грузии был основан на синтезе идей либеральных институциональных реформ и республиканского национализма и что в первые полтора десятилетия правления Владимира Путина Администрация президента делала все, чтобы в России не произошло этой смычки, говорилось много и многими. Благо, попытки такого рода в России были: инициативы Станислава Белковского, движение «НАРОД» раннего Навального, «Другая Россия» Каспарова-Лимонова, Координационный совет российской оппозиции и Гражданский совет во время выступлений на Болотной и Сахарова, включавшие в себя фракции «либералов, левых и националистов».
Однако было и то, обо что эти попытки разбивались на поворотных моментах истории, причем не то чтобы вообще без участия Кремля, но что в любом случае существовало и существует объективно. Хотя русские националисты, поддержавшие «Русскую весну», и обвиняли своих бывших союзников по единому протестному движению в неспособности быть национальными демократами, которыми являются их коллеги в Украине или Грузии, их ситуации кардинально отличаются в одном важнейшем аспекте.
Ни «оранжевый» истеблишмент Украины, ни «розовый» истеблишмент Грузии никогда не заявляли претензий на «исторические земли» их народов, например, в Кубани или Сочи, действуя лишь в международно признанных границах этих государств. Обратное в этих странах является уделом маргиналов, в то время как именно эту маргинальную повестку «ирреденты», несовместимую с логикой строительства современного международно признанного национального государства, навязывали российской оппозиции русские националисты имперского типа.
Что Алексей Навальный, что Михаил Ходорковский, отвергнув ее, не отказались от возможности быть национальными демократами, как утверждали их критики вроде Эдуарда Лимонова и Олега Кашина, чья позиция в итоге закономерно привела их в стан сторонников или как минимум попутчиков действующей российской власти. Напротив, они остались национальными демократами именно в том смысле, в котором ими являются Михаил Саакашвили или Петр Порошенко, а не грузинские и украинские ультранационалисты, требующие вернуть их странам Сочи или Кубань.
Второй риф, о который разбивались попытки формирования того современного и потенциально опасного для власти российского национализма, о котором говорил Михаил Саакашвили, обусловлен еще одной спецификой России. Как бы русские националисты, включая национал-демократов оппозиционного типа, не противопоставляли национальное государство, которым, по их мнению, должна быть Россия, утвердившейся в ней «многонационалочке», реальность заключается в том, что и исторически, и в наши дни республиканский, гражданский, а не провластный русский национализм нуждается в союзе с национальными движениями других народов России.
Так же было и век назад, когда после республиканской революции в феврале 1917 года Временное правительство взаимодействовало с начавшими создаваться национальными автономиями, когда на выборах в Учредительное собрание победил фактический альянс русских эсеров и их инонациональных аналогов, а потом преемственные ему Комуч и Временное Всероссийское правительство объединили в своих рядах русских и нерусских противников большевизма, и наконец, когда Русский политический комитет Бориса Савинкова разработал общую для них платформу национальной революции. Это так и сейчас, когда наиболее живые протесты зачастую происходят в «национальных регионах», причем при активном участии их республиканских и национальных движений, потенциально комплементарных российской несистемной оппозиции.
Этот потенциал, увы, не может быть использован с такими установками, которые были озвучены в манифесте Михаила Ходорковского в виде фактического призыва к ликвидации национально-территориальных автономий в России. Но вот сторонники Алексея Навального в ряде регионов, да и он сам в своем большом интервью Сергею Гуриеву уже сместили акценты в другую сторону – принятия этнополитического разнообразия России, то есть ее многонациональности во всех смыслах этого слова.
На недавних выборах эту же линию – апелляции к национальным движениям коренных нерусских народов России в сочетании с призывами к формированию общероссийской гражданской нации демонстрировал Максим Шевченко с его Российской партией свободы и справедливости. Да и «Новые люди», поставившие вторым местом в списке якутского политика Сардану Авксентьеву, которые при сущностно либеральных установках дистанцировались от мейнстримного российского либерализма в пользу новомодных коммунитаризма и регионализма, вписываются в этот тренд.
Неслучайно, что и Михаил Саакашвили в своем выступлении говорил о российском национализме, а не русском. Нет, первый отнюдь не должен исключать второй, да и не может, но включая в себя его, он должен стремиться включать в себя и политические национализмы российских республик, а не угрожать последним ликвидацией, как обычно делают «русские националисты».
Только такой интегральный российский национализм мог бы справиться с задачей, которую не первое десятилетие декларирует, но не может выполнить существующая власть – формирования общероссийской гражданской нации. Ведь нация как современный политический феномен создается из республиканского делания и сопричастности к нему граждан, формируя в нем свое представление о национальных интересах.
Поэтому та российская «нация наций», о которой говорит кремлевский идеолог Валерий Тишков, может сформироваться только «снизу» – в борьбе за «общее дело», права и интересы гражданского общества, а не по разнарядке «сверху».