Подготовку первого визита президента Ирана Эбрахима Раиси в Москву сопровождали многообещающие спекуляции — от возможного заключения с Москвой сделки по поставке Тегерану продвинутых средств противовоздушной обороны до окончательного решения по пролонгации стратегического соглашения сроком на 20 лет. Отчасти поездка главы исполнительной власти, который занял свою должность в 2021 году, была нацелена на то, чтобы соответствовать ожиданиям. По крайней мере, российской и западной аудитории.
В ходе приветственной части переговоров с президентом Владимиром Путиным в Кремле Раиси выразил надежду, что двусторонние отношения с Москвой всегда будут «устойчивыми и всесторонними» и приобретут стратегический характер. Экономическую сферу глава иранской исполнительной власти назвал в числе первых направлений, которые, по его оценкам, требуют интенсивной работы. «Синергия взаимодействия», сказал он, особенно нужна в условиях давления извне. Вероятно, таким образом Раиси добивался получения особых кредитных условий.
Тем не менее, обновить правовой фундамент для развития двустороннего сотрудничества странам пока так и не удалось: первая встреча президентов не поставила точку в дискуссии вокруг перспектив подписания договоренностей о стратегическом сотрудничестве сроком на 20 лет. Документ должен был продляться автоматически каждую пятилетку, но иранская сторона притормозила этот процесс, заявив о необходимости доработок. В ходе поездки Раиси иранские официальные лица передали российским коллегам лишь один из проектов соглашения.
Умеренный кредит
Тезис Раиси о давлении извне, конечно, должен был служить не только задачам стимуляции экономических контактов, но и укреплению военно-технического сотрудничества. Впрочем, как показали итоговые заявления пресс-службы Кремля, любая информация вокруг этого неизбежно останется на уровне слухов и сообщений на базе полуанонимных источников. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что не будет комментировать предположения, будто Тегерану был предоставлен большой кредит на закупку вооружений.
Впрочем, анонимные источники из числа российских военных экспертов утверждают, что странам есть что скрывать. Согласно этим оценкам, реальная сумма контрактов на поставку российской военной техники в Иран может немногим превысить $2 млрд. По крайней мере, именно такой объем средств Москва была бы готова предоставить в качестве кредита Исламской Республике, испытывающей серьезный кризис с наличностью. Стоит отметить, что это гораздо меньше той суммы, которую называли в российских телеграм-каналах.
Большое пространство для совместного военно-политического жеста, однако, оставили боевые маневры. Так, визит Раиси в Москву предварили сообщения о подготовке учений с участием военнослужащих России, Ирана и Китая в Индийском океане. А накануне приезда главы иранской исполнительной власти отряд кораблей Тихоокеанского флота в составе ракетного крейсера «Варяг», большого противолодочного корабля «Адмирал Трибуц» и большого морского танкера «Борис Бутома» стал на якорную стоянку на рейде иранского порта Чахбехар.
Демонстрация единства
На следующий день после переговоров в Кремле Раиси ждала встреча с той частью российского истеблишмента, чьи позиции в рамках государственной системы нередко определяет способность транслировать на внутреннюю аудиторию жесткие, порой парадоксальные внешнеполитические тезисы, — с депутатами Госдумы. И здесь глава иранской исполнительной власти абсолютно не растерялся, чутко определив тот нарратив, который в последнее время интересует российских законодателей больше всего.
«НАТО занимается проникновением в географические пространства стран под различными предлогами и прикрытием, угрожает независимым государствам, — сообщил Раиси, выступая на пленарном заседании в Госдуме. — Противостояние независимым демократиям, противостояние самоидентификации народов, культуре, традиции народов — все это входит в повестку дня НАТО, и это обман». Такая линия Североатлантического альянса, по словам главы исполнительной власти, в конечном счете приведет к его распаду.
Выступление президента Ирана коснулось и столь чувствительной для двусторонних отношений темы, как сирийское досье. Взаимодействие между Москвой и Тегераном на этой арене Раиси счел достаточно образцовым, чтобы спроецировать эту модель на другие сферы взаимодействия. Тезис выглядел достаточно спорно с учетом того, что Россия и Иран, по ряду признаков, являются скорее конкурирующими силами в Арабской Республике, нежели союзниками, однако среди российских депутатов «месседж», вполне возможно, нашел своих адресатов.
Проигнорированная аудитория
Для Москвы было принципиально важно услышать другое: аргументы Тегерана в том, что касается восстановления ядерной сделки, дискуссия о которой идет на венской площадке. Путин изначально обратил внимание своего иранского гостя на эту необходимость. Время идет, а диалог в столице Австрии буксует, приводя в нетерпение российских дипломатов.
Не исключено, что здесь Москва, выступавшая одним из международных гарантов заключенного в 2015 году Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), также услышала то, что хотела услышать. Как заметил Раиси, политика его страны заключается в том, что она не занимается созданием ядерного оружия. «Это не находится в нашей оборонной стратегии, — уверял Раиси российских политиков. — Мы не хотим ничего большего, чем реализации своих прав».
Однако в то же время он сделал акцент на том, что договоренности в Вене вполне возможны, «если противоположные стороны хотят эффективно и серьезно устранить санкции». О том, может ли российская сторона поддерживать этот подход, красноречиво говорят ее призывы к Ирану более реалистично смотреть на переговорный процесс.
Поездка главы иранской администрации должна была продемонстрировать Москве максимальную лояльность, а Западу — готовность Исламской Республики раскручивать конфронтационную повестку в случае отказа от уступок на переговорах. Пожалуй, единственная аудитория, тревоги которой, по-видимому, не были «охвачены» содержанием визита, — это иранское общественное мнение, которое отнеслось настороженно к перспективам корректировки многолетнего договора о всестороннем сотрудничестве с Россией.
Неопределенность вокруг пунктов соглашений породила предположения, что Тегеран готов усилить свою зависимость от Москвы в обмен на экономические и военные преференции. Та комплиментарность, с которой Раиси подходил к общению с российским руководством, может стать только катализатором общественных страхов. Успокаивающей телекартинки с намазом, который совершил в Кремле президент Ирана по итогам высоких переговоров, для этой аудитории, уставшей от балансирования между Западом и Востоком, может оказаться совсем недостаточно.
