Официальное открытие третьего заседания переговоров в московском формате прошло с участием главы МИД России Сергея Лаврова. В ходе вступительного слова шеф российской дипломатии назвал свершившимся фактом смену власти в Афганистане и выразил удовлетворение тем, как движение «Талибан» прилагает усилия «по стабилизации военно-политической обстановки» и «налаживанию деятельности государственного аппарата». Отдельно министр заметил: новый баланс сил в стране «не имеет альтернативы на обозримую перспективу».
В повестку переговоров в Москве с талибами, во главе которых прибыл заместитель председателя временного правительства Абдул Салам Ханафи, вошли такие немаловажные вопросы, как региональная безопасность, постконфликтное будущее страны, а также тема экономической помощи, без которой Афганистан, по общему мнению, ждет гуманитарный кризис. Официальные представители движения не скрывали накануне встречи, что хотят призвать представителей приглашенных в Москву стран помочь в этом вопросе.
Сама Россия идею финансовой помощи декларативно одобрила. «Настало время для мобилизации ресурсов мирового сообщества на оказание Кабулу действенной финансово-экономической и гуманитарной помощи, в том числе в целях недопущения гуманитарного кризиса и купирования миграционных потоков», – признал Лавров.
Однако ни о каких мерах со своей стороны, которые бы побудили другие государства следовать этому примеру, он не объявил, пообещав вместо этого, что РФ направит «дружественному народу» очередную партию гуманитарной помощи.
Большой торг
Двусмысленную ситуацию российская сторона создала и своими высказываниями относительно статуса талибов, которые с 2003 года находятся в ее списках запрещенных организаций. Так, спецпредставитель президента России по Афганистану, директор Второго департамента Азии МИД Замир Кабулов заявил, что рано или поздно момент признания талибов наступит, но это будет тогда, когда они «начнут выполнять большую часть ожиданий международного сообщества, которая касается и правочеловеческих вопросов, и инклюзивности».
«Идет большой политический торг», – подытожил спецпредставитель Владимира Путина в разговоре с журналистами. Однако если российская сторона действительно делает «статусную» проблему инструментом некого бартера с новыми властями Афганистана, то зачем говорит о безальтернативности конфигурации власти?
Парадоксально, что в то же время, по словам Кабулова, члены движения «надежно обеспечивают» безопасность российской дипмиссии в афганской столице.
Более последовательными в этом смысле выглядят центральноазиатские партнеры России. Так, на переговорах в Москве спецпредставитель президента Узбекистана Исматулла Иргашев ясно перечислил условия признания новых властей в Кабуле: реализация Дохийского соглашения, создание инклюзивного правительства, обеспечение прав человека и в особенности женщин, а также борьба с террористическими элементами, угрожающими соседям.
Инструмент дискредитации
Занимательно, что, объясняя контакты с талибами, Кремль говорит о необходимости лучшего понимания новых властей в Кабуле. На Смоленской же площади, оценивая московский формат афганских переговоров, называют этот механизм «одним из наиболее востребованных с точки зрения выработки общерегионального консенсуса и единого понимания дальнейших путей развития ситуации в Афганистане».
Однако в действительности московская переговорная формула, которая была создана в 2017 году на базе шестистороннего механизма консультаций между спецпредставителями России, Афганистана, Индии, Ирана, Китая и Пакистана, регулярно служила российской дипломатии средством дискредитации американской внешней политики.
Это было заметно сразу после того, как талибы совершили первый значимый визит в Москву – в 2018 году, когда катарский диалог только намечался. Члены движения на протяжении последних лет регулярно приезжали в российскую столицу ради переговоров, однако тайминг направляемых Россией приглашений всегда подозрительно совпадал с заминками в процессе консультаций между талибами и США, талибами и другими политическими силами.
Политика ожидания
Теперь же, когда американская дипломатия почти капитулировала с афганской арены вслед за натовскими войсками, российские стратеги столкнулись с кризисом содержания своей афганской политики. Новая реальность в Афганистане, сформированная победой «Талибана», обнажила серьезные пробелы в том, как Москва артикулирует свою позицию.
Еще в мае этого года посол Афганистана в России Саид Тайеб Джавад констатировал подозрительную странность российских подходов. «Это хорошо, что Россия говорит «нет» определенным вещам, – рассказывал он, – но иногда мы слышим от наших коллег в Москве: «Мы подождем и посмотрим, что будет, и будем больше участвовать уже потом». Я прошу моих российских коллег работать с нами конструктивно».
Не исключено, что использование выжидательной стратегии в нынешних обстоятельствах может дать громкую осечку. Талибы могут просто устать от того, что ими манипулируют, играя на ожиданиях. В этом случае России нужно быть готовой к тому, что свое дипломатическое влияние в Афганистане могут расширить страны с более четкими подходами, которые имеют со страной более тесные и более весомые связи.
