Вашингтон хотел бы «вести диалог с Китаем и Россией по теме стратегической стабильности». 19 апреля об этом заявила руководитель Национального управления ядерной безопасности при министерстве энергетики США Джилл Хруби на слушаниях в комитете Сената по делам вооруженных сил.
Такие заявления особенно громко звучат, когда российско-американские договоренности в сфере контроля над вооружениями переживают трудные времена, а напряженность между Пекином и Вашингтоном нарастает.
С перспективами российско-американского диалога по этой ядерной тематике вроде бы все понятно: на такого рода контакты, учитывая проблемы в двусторонних отношениях и войну в Украине, в ближайшее время рассчитывать не стоит.
Это подтверждают и официальные представители стран. В частности, заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков, который ранее возглавлял российскую делегацию на встречах с представителями США по теме контроля над вооружениями и стратегической стабильности, 22 марта заявил: переговоров с участием РФ и США в настоящий момент нет «из-за позиции Вашингтона». Ранее он отмечал, что Вашингтон отказался от диалога по стратстабильности «под предлогом Украины».
От комментариев по поводу любого участия Китая в таких переговорах в Москве уклоняются. Но и в Вашингтоне особой определенности в заявлениях нет: комментарий Хруби также был лаконичным и расплывчатым. Поэтому непонятно, имела ли она в виду трехсторонний формат, в котором Россия, США и Китай ранее уже обсуждали стратстабильность, или все же речь шла о двух разных треках.
Хотя администрация Трампа в лице помощника президента по нацбезопасности Джона Болтона активно продвигала трехсторонний вариант, нынешние американские власти предпочли разделять эти процессы.
Более того, ни Россия, ни Китай не считают общий формат уместным в силу ряда причин. Москва, например, понимает: если увеличивать число участников переговоров, в них нужно включать и оставшиеся вне уравнения ядерные страны, в первую очередь – натовские.
Пекин апеллирует к тому, что его официальный арсенал несоизмерим с российским и американским, и это делает подобный диалог для него бессмысленным.
Американская озабоченность Китаем
Обсуждение «китайской угрозы» в Вашингтоне последнее время переходит из теоретической плоскости во вполне реальную. Не обходится и без того, что угрозы Пекина провоцируются осознанными шагами самого Вашингтона, который продолжает усиливать контакты с тайваньской администрацией.
Чиновники, военные и аналитики всерьез обсуждают потенциальное горячее столкновение США и КНР в случае «реализации тайваньского сценария» и просчитывают варианты.
В Вашингтоне открыто признают необходимость применения в американо-китайских отношениях механизмов, использовавшихся между США и СССР в разгар холодной войны, тем самым, давая определение нынешнему состоянию отношений с Пекином.
Поводом для такого неутешительного «диагноза» стала ситуация с китайским воздушным шаром в небе над США, который американцы посчитали шпионским.
19 апреля пресс-секретарь Белого дома Карин Жан-Пьер сообщила о намерении американского лидера провести телефонный разговор с китайским коллегой, не назвав конкретных дат.
Координатор по делам Индо-Тихоокеанского региона в Совете нацбезопасности Белого дома Курт Кемпбелл считает «горячую линию» между Джо Байденом и Си Цзиньпином одним из применимых сегодня инструментов американо-советской практики.
Таким образом, пока между Китаем и США продолжается обмен публичными сигналами, а американские чиновники «говорят о разговорах», которым еще только суждено состояться. Все это делает диалог с Китаем по стратегической тематике еще более актуальным для Вашингтона, но так ли в нем заинтересован Пекин?
Есть ли предпосылки?
18 апреля генсек НАТО Йенс Столтенберг, выступая на конференции Альянса по контролю над вооружениями, разоружению и нераспространению оружия массового уничтожения, заявил: к 2035 году Китай будет иметь 1,5 тысячи ядерных боеголовок. Конечно, это уступает американскому арсеналу, в 2021 году в совокупности насчитывавшему году более 5,4 тыс. ядерных боеголовок, 1 744 из которых — в развернутом состоянии.
Однако отсутствие наложенных ограничений на Китай вызывает опасения как в НАТО, так и в США. Тем более что Пекин также совершенствует средства доставки. В частности, глава Индо-Тихоокеанского командования ВС США адмирал Джон Акуилино выразил обеспокоенность темпами наращивания КНР ядерного арсенала и испытаниями новых гиперзвуковых ракет.
Ранее американская газета Washington Post сообщала со ссылкой на оказавшиеся доступными из-за утечки секретные документы Пентагона, что такая новая ракета способна преодолевать систему противоракетной обороны США. Беспокойство также выразили и главы МИД стран Группы семи (G7), они призвали Пекин к диалогу с Вашингтоном по стратегической стабильности.
В ответ официальный представитель МИД КНР Ван Вэньбинь указал, что страны — члены «Большой семерки» критикуют политику контроля над вооружениями других государств и в то же время сами серьезным образом подрывают мировую систему нераспространения ядерного оружия.
В частности, в Пекине считают, что сотрудничество альянса Австралии, Великобритании и США в сфере безопасности (AUKUS) по атомоходам создает риск распространения ядерного оружия и нарушает цели Договора о нераспространении ядерного оружия. Кроме того, хотя сам альянс заявляет, что деятельность AUKUS не направлена против КНР, очевидно, что Пекин считает объединение исключительно антикитайским, это стимулирует его укреплять безопасность.
Все это, с одной стороны, не создает благоприятный фон для старта диалога США и КНР по стратстабильности. С другой — подчеркивает необходимость контактов во избежание рисков опасных инцидентов. Китайская сторона недвусмысленно дает понять, что не станет закрывать глаза на шаги американских властей в отношении Тайваня.
Очевидно сходство: российско-американский диалог по стратегической стабильности также зависит от ситуации в Украине, а февральское вторжение стало продолжением оставшегося без ответа ультиматума Москвы о необходимости новой архитектуры европейской безопасности. Вероятно, Вашингтон и Пекин рано или поздно сядут за стол переговоров, но пока будут пользоваться временем для «наращивания мускулов» — как для усиления переговорных позиций, так и на случай провала диалога.
