В 2021 году должна пройти очередная всероссийская перепись населения, результатов которой ждет общественность многих народов России. Ведь ее данные позволят узнать, как численность данных народов изменилась с момента предыдущей переписи 2010 года. Конкретно у финно-угорских народов вряд ли есть поводы для особого оптимизма, так как на протяжении всего постсоветского периода численность и удельный вес этой языковой семьи в общем составе населения России неуклонно падали.
Если в 1989 году в России насчитывалось 3 193 000 носителей финно-угорских языков, то в 2002 году только 2 713 000, а в 2010 году и вовсе 2 322 000. Хотя нельзя сказать, что сокращаются все финно-угорские народы – исключением из этого правила можно считать марийцев, хантов и манси. В целом же положение финно-угорской языковой семьи в России является удручающим, о чем говорит огромный разрыв между размером территории, на которой относящиеся к ней народы являются коренными, и их удельным весом в населении страны. Если первая составляет 8% территории РФ, то доля финно-угорских народов в ее населении составляет примерно 1,6%. И это не считая территории, на которой финно-угорское население исчезло уже относительно давно, влившись в ассимилировавший его этнос. Такой территорией в частности можно считать почти все пространство этногенеза русского народа (по дореволюционной классификации – великорусской народности) в Приильменье и Окско-Волжском междуречье.
О плачевном положении финно-угорских народов наглядно свидетельствует совершенное 10 сентября 2019 года самосожжение Альберта Разина, одного из ведущих удмуртских национальных общественных деятелей, на которое он пошел в качестве протеста против медленного исчезновения своего народа. Шаг Разина привлек к этой проблеме внимание международных организаций, но не российских и местных республиканских властей, которые предпочли выставить его психически неадекватным человеком. Так, Европейская сеть по языковому равенству (ELEN) предложила властям Удмуртии перечень мер по поддержке удмуртского языка. В их числе указывались введение на удмуртском среднего образования хотя бы в районах компактного проживания удмуртов (на этом настаивал и сам Разин), установка в республике двуязычных вывесок и дорожных знаков, поддержка СМИ на удмуртском языке и его популяризация. Все они, однако, были отвергнуты.
Когда в 2019 году Владимира Путина в ходе его прямой линии просили, куда делся финно-угорский народ водь, он ответил: «Ассимилировался. Но я уверен, что он еще не исчез окончательно». Такое состояние финно-угорских народов – между «ассимилировались» и «не исчезли окончательно» – является трагедией для их патриотов вроде Разина. По крайней мере, оно является следствием его политики, раскритикованной Консультативным комитетом Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств Совета Европы. В том же 2019 году этот орган указал на «растущее доминирование русского языка» при одновременном «отсутствии эффективной поддержки языков национальных меньшинств». Такая политика идет явно вразрез с Европейской хартией региональных языков, которую так и не ратифицировала Россия, хотя при вступлении в Совет Европы в 2001 году ее подписала.
Финно-угорское братство
Неудивительно, что при таком отношении к их проблемам со стороны российских властей многие национальные активисты финно-угорских народов связывают свои надежды с зарубежными, а именно европейскими институтами и инициативами. В первую очередь это касается международных финно-угорских структур, в которых участвуют независимые финно-угорские страны, такие как Финляндия, Эстония и Венгрия (хотя в последней сейчас наметился тренд тюркской самоидентификации).
Так, правительство Эстонии приняло специальную государственную программу поддержки языков и культур уральских (финно-угорских и самодийских) народов, известную как программа родственных народов. Ее идеологический фундамент выглядит так: «Эстонская культура базируется наряду с ее европейскими началами и на старой финно-угорской народной культуре, имеющей много общих черт с культурами других уральских народов. В связи с этим родственные народы представляют собой необходимый для нас культурный тыл, особенно существенный в настоящее время, когда западные влияния становятся доминирующими. К сожалению, в последние шестьдесят-семьдесят лет шло систематическое истребление культуры родственных нам народов, поэтому нынешнее возрождение их в новых и более свободных, но экономически более сложных условиях особенно трудно – в некоторых случаях просто невозможно – без помощи со стороны. Осознание значимости культуры родственных народов как для нашей, так и для мировой культуры в целом обязывает Эстонское государство протянуть руку помощи».
Программа предполагает многочисленные меры поддержки Эстонией уральских коренных народов – обучения в ней их представителей, подготовку их специалистов в жизненно важных для развития этих этносов областях, содействие им в воссоздании системы школьного и профессионального образования на их национальных языках. Аналогичная «Программа мер по поддержке финно-угорских народов России и их культур» официально действует в Финляндии с 1993 года. Что касается Венгрии, то и она пытается работать в этом направлении, хотя и не имеет специальной программы.
Тем не менее, понятно, что ограниченные возможности независимых финно-угорских стран в оказании гуманитарной поддержки своим собратьям в России не позволяют сделать то, что признано делать родное государство последних, в частности, соответствующие национально-территориальные образования, названные именами их народов. И вот за отсутствие такой поддержки на фоне нарастающей русификации власти как этих республик, так и России не раз подвергались критике международными финно-угорскими организациями. В 2021 году Кремль и его наместники в этих регионах от подобной критики, видимо, окончательно устали…
Предписано изолировать
23 апреля 2021 года официозная Ассоциация финно-угорских народов Российской Федерации сообщила о приостановлении своего участия во Всемирных конгрессах финно-угорских народов, опубликовав по этому поводу соответствующее заявление. «В последнее время в международном финно-угорском движении, на наш взгляд, все ярче стали проявляться деструктивные, явно политизированные тенденции, выражающиеся и в деятельности Всемирных конгрессов финно-угорских народов...», – говорится в нем. Особо не нравится официозным российским финно-уграм тот факт, что «уже после IV Всемирного конгресса финно-угорских народов все чаще стали появляться различные резолюции и доклады европейских структур о якобы трагическом положении финно-угорских народов и их культуры в России», и в частности «доклад, подготовленный по поручению ПАСЕ депутатом Европарламента Катрин Сакс, который содержит предвзятые оценки ситуации с этническими, религиозными и языковыми меньшинствами и является серьезным препятствием для дальнейшего развития финно-угорского движения».
Официозных российских финно-угров возмущает, что «практически во всех выступлениях делегатов от Финляндии, Эстонии мы слышим сплошную критику в адрес нашей страны и жизни российских финно-угров», а на всемирных конгрессах финно-угорских народов «сложилась устойчивая тенденция к акцентированию внимания на негативных аспектах жизни финно-угорских народов Российской Федерации». Исходя из всего этого, они решили не принимать участие в VIII Всемирном конгрессе финно-угорских народов в Эстонии и поставили под сомнение необходимость самого проведения подобных конгрессов в будущем.
Реакция на это решение представителей как международного финно-угорского сообщества, так и независимых организаций и деятелей финно-угорских народов России была однозначной. Они расценили это как попытку отгородить финно-угорские народы России от их зарубежных собратьев, имеющих собственные независимые государства, а с ними и возможность полноценно развивать свою культуру, продвигать ее поверх государственных границ и поднимать вопросы о проблемах тех ее носителей, которые таких возможностей не имеют.
Удмуртский общественный деятель Артем Малых заявил, что тем самым инициаторы этого шага хотят лишить финно-угорские народы России «международной арены для озвучивания своих проблем и поддержки европейских партнеров». При этом, по его мнению, внутри России «невозможна постановка очень многих острых вопросов текущего положения финно-угорских народов». В свою очередь в ответном обращении Консультационного комитета финно-угорских народов указано на то, что руководство Ассоциации финно-угорских народов РФ приняло свое решение «без учета мнения» соответствующих народов.
Впрочем, это не должно удивлять. В 2015 году, на фоне российско-турецкого конфликта Министерство культуры России «настоятельно рекомендовало» представителям тюркских республик РФ, участвующих в деятельности Международной организации тюркской культуры (ТЮРКСОЙ) отказаться от нее. Казалось бы, с тех пор конфликт между двумя государствами сменился их сотрудничеством и обоюдными заверениями в партнерстве. Однако российским тюркским республикам все равно не позволили вернуться в ТЮРКСОЙ, а любое тюркское сотрудничество поверх государственных границ до сих пор преподносится в России как пантюркизм, особенно если в нем участвуют российские тюрки.
Возможность тюркских и финно-угорских народов России взаимодействовать с представителями своих собратьев, имеющих собственные государства, в свое время стала для них важной приметой наступления новых времен, пришедших на смену эпохе железного занавеса. Как видно, по прошествии трех десятков лет правящие круги России решили свернуть демократический эксперимент (или спектакль?) не только в том, что касается свобод внутри нее, но и в этом отношении.
Найдут ли финно-угорские народы России силы пережить и эту эпоху исторических заморозков?