В сентябре 2018 года жители Ингушетии вышли на массовые акции протеста. Причина – принятый закон, по которому самая маленькая в России республика потеряла около 26 тысяч гектаров территории. В рамках «обмена» эти земли перешли соседней Чечне. Помимо отмены «земельного закона», ингуши требовали и отставки тогдашнего главы республики Юнус-Бека Евкурова, который поддержал передачу территории Чечне. Власти не шли на уступки, а митинги продолжились и в начале 2019. Самой массовой стала несанкционированная акция 27 марта. Полиция и Росгвардия попытались разогнать участников протеста, но демонстранты начали бросать в них камни и стулья. После этого и началось так называемое «дело ингушской оппозиции». Около 33 демонстрантов получили сроки по статье о насилии против полиции. Судят и восьмерых лидеров протестов.
Одна из них – 41-летняя Зарифа Саутиева. До акций протеста она работала заместителем директора «Мемориального комплекса жертвам репрессий» в Ингушетии. Ее обвинили в организации применения насилия против сотрудника полиции и в создании экстремистского сообщества. По первой статье ей грозит 10 лет лишения свободы, по второй – 6. В начале марта этого года Саутиеву после требований защиты отпустили под домашний арест.
Однако через неделю ее вернули в СИЗО. Арестованные лидеры протеста в знак несогласия с таким шагом отказались не только принимать пищу, но и участвовать в дальнейших судебных заседаниях.
Как ведется дело активистки, с какими сложностями сталкивается сторона защиты? Об этом мы поговорили с адвокатом Саутиевой Биланом Дзугаевым.
Как вы думаете, почему суд решил перевести Зарифу Саутиеву под домашний арест?
– Сложно на 100 процентов оценить, почему суд решил перевести Зарифу под домашний арест. Обычно в судебных решениях стандартные формулировки. И суд в России имеет право многие вещи оценивать субъективно по внутренним убеждениям. То есть если он видит, что человек действительно не скроется, не причинит кому-либо вред, суд может отпустить человека. Тем более ее отпустили под домашний арест. Человеку нельзя выходить из дома, общаться с кем-либо по связи, с браслетом на ноге все время. Мы исследовали большую часть материалов дела, мы допросили десятки свидетелей и потерпевших, суд увидел, что никто из этих людей не имеет претензий к Зарифе.
На вопросы обвинения, угрожал ли им кто-то, чтобы они дали показания в пользу Зарифы, все отвечали – никто не просил изменить показания. Суд все это в совокупности оценил, посчитал, что она никакой опасности для общества не представляет и не будет мешать процессу. Также суд посчитал, что нет опасений, что Зарифа скроется от правосудия.
Как сейчас продвигается следствие?
– Следствие окончено еще в феврале 2020 года. С тех пор шло ознакомление, дело очень долго передавалось в суд. Сейчас оно уже в суде. Идет стадия допроса свидетелей и потерпевших. Десятки уже допросили, многие из них засекречены. Ни один из них пока не подтверждает версию обвинения. По крайней мере, в тех формулировках, как это обвинение изложено.
Мы не согласны с тем, что суд не раскрывает данные засекреченных свидетелей и потерпевших. Их засекретили без каких-либо оснований на стадии следствия. Им ничего не угрожало, их просто взяли и по желанию следователей засекретили. Мы неоднократно просили суд, чтобы они раскрыли их личности, чтобы мы видели и слышали этих людей. Элементарно, когда мы допрашиваем по видеосвязи, мы слышим только голос за кадром. А может, там кто-то стоит за ухом и подсказывает? Понимаете, есть такие нюансы. А так – каких-либо грубых нарушений именно на стадии суда пока нет. На стадии следствия да, были.
В таком случае обвинения против Саутиевой являются обоснованными?
– Мы полагаем, что обвинение в адрес Зарифы вообще необоснованно. И это не голословное заявление стороны защиты, которая пытается выдать желаемое за действительное. Вот смотрите, ее обвиняют в том, что они принимала участие в организации применения насилия в отношения полицейских. Вы же понимаете, что такое «организация»? Это значит заранее собраться и что-то спланировать, а также распределить обязанности среди организаторов и среди исполнителей. Условно говоря, исполнители здесь те, кто бил сотрудников полиции.
Эти люди имели отношение к Зарифе?
– Это просто люди из толпы были, разные молодые парни. Этих людей практически всех уже поймали и осудили. И никто из них не сказал, что их призывали бить полицию. Вот человек, например, на акции стоял в первом ряду. Ему прилетела дубинка. Он отмахнулся и ударил обратно росгвардейца. Я это не одобряю, бить Росгвардию нельзя. Но и вытеснять с площади мирно стоящий митинг тоже нельзя. И, соответственно, произошла ситуация, в которой виновны не только протестующие, но и те, кто их без всяких оснований начал вытеснять. Хотя люди сказали, что они сами разойдутся и попросили дать им чуть больше времени. Естественно, их никто не организовывал, чтобы они дрались. Это и вызывает возмущение защиты.
А есть ли доказательства того, что Саутиева организовала насилие против полиции?
– Если вы посмотрите видео с протестов, все эти люди, которые сидят на скамье подсудимых, они в момент, когда начались столкновения, кричали: «Прекратите, не надо, не деритесь, стойте на месте». Любой человек, который владеет чеченским или ингушским языками, поймет, что там происходит. Естественно, следствие ничего из этого не увидело. Никакой организации там и рядом не было. Нет никаких телефонных переговоров, ни видео-доказательств, которые указывали бы на эту организацию. И поймите, что фигурантов дела, в том числе Зарифу Саутиеву, обвиняют в организации применения насилия против одного сотрудника полиции. То есть они якобы все организовались, и все это было сделано для того, чтобы нанести вред одному человеку.
Второе обвинение – создание и участие в деятельности экстремистского сообщества. Это не просто не подтверждается материалами дела, это опровергается ими. Митинги в Ингушетии начались в октябре 2018, а обвиняемым говорят, что они еще в мае того года создали устойчивое сообщество и начали действовать. В мае большинство из этих людей не были знакомы друг с другом вообще. Единственное, в июне в Ингушетии прошел митинг за то, чтобы люди сами могли выбирать главу республики. Этот митинг им и вменяют в вину. Между тем, следствием установлены люди, которые тот митинг организовали. Наши подсудимые в том митинге не участвовали вообще. То есть представляете, им вменяют митинг – как эпизод по статье о создании экстремистского сообщества, который они не организовывали. И у следствия в материалах дела это есть. И вот таких моментов там десятки.
Что вы намерены делать дальше?
– Защита планирует опровергнуть все это. В том числе через свидетелей обвинения и защиты. Также мы привлечем материалы других судов по административным делам, которые покажут несостоятельность обвинения, мы покажем, кто в каких митингах участвовал, кто их организовывал. Нам есть что показывать. Обо всем не буду рассказывать, нельзя. А дальше решение за судом.
