2015 год. Тегеран празднует подписание ядерной сделки с США. Санкции вот-вот будут сняты, экономика готова к росту. «Шиитский полумесяц» — от берегов Средиземного моря до Персидского залива — кажется свершившимся фактом. Иранские прокси контролируют ключевые точки региона: «Хезболла» в Ливане, Асад в Сирии, шиитские ополченцы в Ираке, хуситы в Йемене. Верховный лидер Али Хаменеи говорит о приближении Ирана к «зениту» своего могущества. Персидская империя, кажется, возрождается в новом облике.
Первые удары судьба нанесла еще при Трампе. В 2018 году он разорвал ядерную сделку и вернул жесткие санкции. Иранский риал рухнул, инфляция взлетела до небес. Но настоящим шоком стало убийство генерала Касема Сулеймани в 2020 году. Американская ракета поразила его кортеж прямо в багдадском аэропорту. Архитектор иранской экспансии на Ближнем Востоке погиб мгновенно. Это убийство показало: даже самые защищенные представители режима уязвимы. За ним последовала серия загадочных смертей иранских ученых-ядерщиков. Неприступный фасад иранской безопасности дал трещину.
Но настоящая катастрофа разразилась после 7 октября 2023 года. Ближневосточная война за считанные месяцы разрушила всю систему иранского влияния в регионе. После операции ХАМАС против Израиля «Хезболла» втянулась в конфликт с Тель-Авивом и понесла тяжелейшие потери. А в декабре 2024 года случилось немыслимое — пал режим Башара Асада в Сирии, ключевого союзника Ирана.
Падение Дамаска стало сокрушительным ударом. За неделю передовые позиции Ирана откатились от Средиземного моря к границе Ирака — на 500 километров ближе к Ирану. Тегеран в спешке эвакуировал из Сирии 4500 своих граждан. Исчез сухопутный коридор к границе Израиля, который строился годами. В образовавшийся вакуум немедленно устремились старые соперники — Турция, Израиль, богатые монархии Залива.
Менее чем за неделю рухнуло то, что строилось десятилетиями. Революционная гвардия Ирана пытается делать хорошую мину при плохой игре. Ее генералы утверждают, что Асад давно стал ненадежным союзником. Когда Израиль атаковал иранские позиции в Сирии, убив за год 19 командиров, он якобы не сделал ничего для их защиты. Некоторые даже подозревали его в тайном сговоре с Израилем.
Но внешнеполитические поражения — лишь верхушка айсберга иранских проблем. Страна переживает жесточайший энергетический кризис: несмотря на огромные запасы нефти и газа, иранцы сидят без света и тепла. В школах вводят дистанционное обучение, заводы останавливаются. Президент вынужден просить граждан «убавить термостат на два градуса».
Еще тревожнее выглядит массовый исход населения. В 2024 году число иранских студентов за рубежом достигло исторического максимума. Они уезжают в Турцию, Канаду, Германию — и часто не возвращаются. «Утечка мозгов» подрывает перспективы развития страны в момент, когда они особенно необходимы. При этом Иран вынужден депортировать около двух миллионов афганских рабочих к марту 2025 года, что еще больше дестабилизирует рынок труда.
Но еще ироничнее звучат слова верховного лидера о том, что «сопротивление» не окончено. «В свете событий в Сирии, преступлений, которые совершает сионистский режим и Америка, а также помощи, которую оказывают им некоторые другие, они решили, что сопротивление закончилось, — заявил аятолла Али Хаменеи в телевизионном обращении. — Они глубоко заблуждаются». Эти слова прозвучали в момент, когда иранские военные спешно эвакуировались из Дамаска.
Иран едва ли может продавать сказки об «оси сопротивления» никому, кроме горстки неисправимых фантастов. Страна, которую выдавливают из Сирии и Ирака, чей президент озабочен экономией электричества, вряд ли может претендовать на роль региональной сверхдержавы.
Внутри иранской элиты нарастают противоречия. Реформисты давно критиковали военных за растрату скудных ресурсов на дорогостоящие зарубежные авантюры. Теперь они надеются, что поражение Революционной гвардии усилит их позиции. По их мнению, государство должно сосредоточиться на экономическом кризисе дома. Действительно, если бы Иран открывал торговые пути вместо военных коридоров, вполне возможно, что страна могла бы защитить и влияние, и экономику. Но история не терпит сослагательного наклонения.
Мечта о «неоперсидской империи» разбилась о реальность современного мира. Вопрос теперь в том, сможет ли Иран извлечь уроки из своего поражения и найти новый путь развития, или продолжит цепляться за призраки былого величия, все глубже погружаясь в изоляцию и кризис.
Падение режима Асада может стать для Тегерана не просто внешнеполитической катастрофой, но и моментом истины, заставившим пересмотреть свою роль в регионе и мире. Однако хватит ли у Тегерана для этого политической воли и дальновидности — большой вопрос, а способность Тегерана к трансформации вызывает серьезные сомнения.
