Ключевые принципы этой концепции на самом деле укоренены в культуре и традициях Китая и не вызывают у местных жителей принципиального отторжения.
Три кита ССК
ССК охватывает три группы – граждане, предприятия и организации (юридические лица) и госслужащие. Сами китайские власти и подконтрольные им СМИ делают акцент на положительных моментах концепции – поднятие уровня доверия в китайском обществе и наведение порядка в кредитно-налоговой сфере. Но на самом деле речь идет об устойчивости всей политической системы Китая, как ее понимает правящая Компартия.
Для госслужащих – это принуждение к полной политической лояльности. Формально речь идет о том, чтобы изжить «незрелое служебное поведение» – кумовство и бюрократический протекционизм на местах, приводящие к невыполнению директив высших инстанций и той самой пресловутой коррупции, за которую в отдельных случаях предусмотрена смертная казнь.
Проблемами юридических лиц названы низкое качество продукции, мошенничество в сфере продаж (особенно электронных) и преступления в налоговой сфере. Их будут рейтинговать по ряду критериев, определяющих «надежность-ненадежность». Однако это тоже предусматривает сотрудничество бизнеса с государством, например в военной сфере. Больше всего критики вызывает оценка благонадежности граждан, которая выглядит как тотальный контроль.
Личная жизнь, бытовые покупки, нарушения правопорядка, благотворительность, коммуникации с неблагонадежными лицами, общение в соцсетях, смена работы, перемещения, долги – все учитывается для рейтинга. Плохой рейтинг автоматически влечет за собой резкое сужение гражданских прав (отказ в аренде, запрет на покупку транспортных билетов, отсутствие прав на хорошее образование, отказ в приеме на работу и т.д.). Выглядит весьма пугающе – но только не в глазах китайской власти.
Исторический бэкграунд
Может показаться, что ССК – продукт цифровой цивилизации, который еще называют «электронным концлагерем». Но нет ничего нового под солнцем Поднебесной, вся история управления которой сравнима с «безотходным производством». ССК фактически является конструкцией из пазлов разных исторических эпох. Одним их предшественников ССК в Древнем и средневековом Китае считается «баоцзя», официально узаконенная еще во времена династии Сун (ХІ век).
Это система административно-полицейской организации местного управления, выражающаяся в круговой поруке (коллективной ответственности всей группы за преступления ее членов) и взаимной слежке. Недонесение о преступлении родственника приравнивалось к соучастию, казнить могли всю семью, включая стариков и младенцев. Так родилась китайская пословица: «Когда один человек привлекается к суду – десять семей делаются несчастными».
Каждый дом исполнял роль публичного «паспортного стола», вывешивая на стену данные о «прописке» жильцов мужского пола. Контакты с подозрительными лицами были категорически запрещены. Баоцзя после 1949 года была заменена системой «данган», в которой на каждого гражданина заводилось личное дело с фиксацией личной, профессиональной, образовательной и медицинской информации.
Копия дела хранилась в милицейском участке, а сам поднадзорный гражданин не знал содержания своего досье. Ну а балльное оценивание граждан применялось во времена культурной революции 1966-1976 годов. Собственно, к цифровому новшеству можно отнести только систему распознавания лиц.
Философские истоки
В свою очередь Китай, декларируя официальный атеизм, во многом выстраивает социальные отношения на конфуцианстве и других философских учениях, основанных на даосизме и не являющихся, строго говоря, религией. В своем трактате «Лунь Юй» Конфуций описывает качества «человека благородного» и «человека ничтожного»: первый достигает гармонии, второй – нет.
Для китайской философии достижение гармонии является одним из ключевых направлений самосовершенствования. Тем более это важно для государства: согласно еще одной концепции «да тун», Поднебесная в идеале должна представлять собой гармоничный, единый и здоровый организм.
Иерархия должна быть централизированной, правитель – справедливым, подданные должны проявлять почтительность, преданность и старательность. При этом частные интересы должны быть под контролем иерархии ради достижения идеала всеобщего блага. Хотя считается, что между философией Конфуция и «да тун» существуют противоречия, они обе могут считаться вдохновительницами нынешней концепции ССК.
А вот система рейтингования граждан прямо связана с культурной традицией «гуаньси» – системой неформальных отношений по принципу «не имей сто рублей, а имей сто друзей». И понадобятся значительное время и усилия, чтобы вписаться в эту репутационную систему. Впрочем, «гуаньси» имеет и обратную сторону: тесные межличностные отношения могут вступать в противоречие с бюрократическим протоколом. Как следствие – тот самый протекционизм и фаворитизм среди госслужащих.
Права человека
Китай традиционно (и, как видим, исторически) не считает нужным следовать всем общемировым трендам защиты прав человека, принятых ООН, особенно культурных, гражданских и политических, видя в них угрозу своей стабильности. И поскольку ни одна страна в мире не может поделиться опытом управления 1,5 млрд человек, Китай в резкой форме указывает правозащитникам не лезть со своим уставом в чужой монастырь.
Разумеется, реализация ССК приводит к нарушению большинства базовых прав человека: свободы слова, совести (вероисповедания), неприкосновенности частной жизни, гражданской и политической активности, защиты этнических меньшинств, права на труд, социальное обеспечение и т.д. Это связывают с растущим культом личности Си Цзиньпиня, который видит Китай как «процветающую диктатуру». А растущий спрос в мире на «крепких лидеров» провоцирует Китай «продавать» свою социальную доктрину «на сторону».
Чаще всего международное сообщество выражает озабоченность нарушением свободы вероисповедания. Но и у этого явления есть свои корни. Китай до сих пор не изжил последствия тайпинского восстания 1850-1864 годов. Помимо политической составляющей, у него было и религиозное измерение: религиозно мотивированные повстанцы ставили целью установить доминирование сектантской версии христианства – ради создания Небесного царства великого благоденствия, справедливости и гармонии (вспомним доктрину да тун).
Историки до сих пор не могут подсчитать количество прямых и косвенных жертв (от 20 до 100 млн, не считая беженцев), но ясно, что они превышают потери населения во Второй мировой войне. Поэтому в современном Китае все религиозные течения считаются политически опасными и поставлены под жесточайший контроль, принуждающий к демонстрации полнейшей государственной лояльности.
Военно-гражданское слияние
Впрочем, все это принуждение к порядочности, как оказывается, – продукт внутреннего пользования, который совершенно не распространяется на субъектов извне. Опять же, это часть китайской традиции «гуаньси»: обвести вокруг пальца чужаков («лаовай») не считается чем-то этически зазорным. В частности, речь идет о старой доброй краже интеллектуальной собственности или использовании купленных технологий не в гражданских, а военных целях.
Это связано со стратегией КПК военно-гражданского слияния (military-civil fusion). Интеллектуальное воровство Китаем достигло таких масштабов, что вызвало, мягко говоря, серьезную озабоченность американского правительства.
В частности, госсекретарь Майк Помпео прямо обвинил китайцев в недобросовестном злоупотреблении западными принципами честности конкуренции и свободного обмена идеями, а также в активном внедрении промышленных шпионов в исследовательские центры, занимающиеся конфиденциальными проектами.
Как показывает история, любые технологические исследования, проводящиеся в тоталитарных государствах, в конечном итоге сводятся к разработке оружия. Как говорится, что бы мы ни строили, получается танк. Разумеется, система социального кредита для китайских корпораций включает и полную лояльность к требованиям власти делиться приобретенными технологиями для военных целей.
Однако нельзя сказать, что Запад беспомощен перед китайской хитростью. Достаточно вспомнить скандал с корпорациейHuawei Technologies Co, которая подпала под американские (и не только) санкции в связи с нарушениями патентных условий, связанных с 5G-технологиями. Заодно под раздачу попали Dahua, ZTE, Hikvision, Hytera и Xiaomi. По словам того же Помпео, США не потерпят попыток КПК поставить под угрозу конфиденциальность граждан США, интеллектуальную собственность американского бизнеса или целостность сетей следующего поколения во всем мире.
Как видим, все выглядит антиутопией только в глазах стран, декларирующих свободу как самоценность, благодаря которой личные, корпоративные и государственные отношения естественным путем образуют устойчивую «экосистему». Для большинства китайцев ССК выглядит лишь оцифровкой их двухтысячелетней традиции.
