Россия дважды радикально меняла свое государственное устройство. За один только ХХ век страна переходила от капитализма к плановой экономике, а затем к рыночной экономике, которая в 90-е стала больше похожа на дикий капитализм.
С начала нулевых, когда к власти пришел нынешний глава государства, основные секторы экономики перешли в руки властей. В основном это были сырьевые экономико-образующие предприятия и стратегически важные предприятия оборонной промышленности. По разным оценкам, эти учреждения стали охватывать порядка 60% трудоспособного населения, а доля капитала, контролируемого Федеральным Правительством, также доходит до 60% от всего капитала в экономике страны.
Если в 90-х рабочие и пенсионеры не могли получать свои и без того мизерные зарплаты и пенсии, то после национализации топливно-энергетического комплекса доходы в российский бюджет выросли в десятки раз, а доходы населения с 2000 по 2007 год выросли в 7 раз на фоне замедляющейся инфляции, укрепления рубля и снижения бедности.
Однако это госпредприятия. Они относятся в основном к естественным монополиям, так как конкурирующие компании не станут тянуть параллельно трубы или электропроводы к потребителю, за которого они конкурируют. При этом если на Западе этот вопрос решается через допуск разных операторов к такой инфраструктуре, то в России всем этим владеет власть.
У таких компаний на внутреннем рынке нет цели заработать как можно больше. Например, благодаря Ростелекому, в России интернет один из самых дешевых в мире. Также дешевизной отличаются энергетика и транспорт и многие продовольственные товары. Это одна из главных причин, почему в России наряду с низкими ценами (по сравнению с западными и многими развивающимися странами) такие низкие зарплаты.
Благодаря такому госкапитализму, страна обеспечивает свое население основными социальными гарантиями. При очень низких по сравнению с другими странами налогах в 13% (в странах ЕС он выше более чем втрое) удается обеспечивать население бесплатной медициной, образованием, маткапиталом и прочими льготами.
Тем не менее, доля малого и среднего бизнеса в стране остается очень низкой. На таких предприятиях работает всего 19 миллионов человек, что составляет четверть трудоспособного населения. Этот показатель не менялся последние 13 лет, несмотря на то, что в рамках нацпроектов на развитие этой сферы выделены почти полтриллиона рублей до 2024 года, когда доля населения, занятого в МСП, должна дойти до трети — 26 миллионов человек.
Однако на деле мы видим, что если в 2018 году в России в пике было зарегистрировано 6,25 миллионов МСП, то в 2019 году было почти на 10% меньше. При этом 2020-2021 внесли свои коррективы, из-за чего срок достижения целей, вероятно, будет продлен.
Наконец, стоит обратить внимание на деятельность российских МСП. Около трети их заняты в торговле, почти 20% – в строительстве и продаже объектов недвижимости, в транспортировке и хранении – 6,5%, и только 8,5% заняты в обрабатывающей промышленности. Таким образом, МСП занял свою нишу, и это не высокотехнологичная отрасль.
Турецкая экономика довольно сильно отличается и по структуре, и по модели. Как и на Западе, большая часть ВВП (в данном случае 62%) формируется за счет МСП, в которых также заняты порядка 2/3 всего трудоспособного населения, что втрое выше, чем в России. Более того, если в России основная часть капитала контролируется госпредприятиями, то в Турции диаметрально противоположная ситуация – здесь 55% экспорта осуществляется МСП.
При этом у Турции есть свои особенности. Эта страна исторически находится на важнейших торговых путях, начиная от Босфора и заканчивая наземным коридором из Европы на Ближний Восток. В ХХ веке эта страна также перетерпела серьезные изменения, как и Россия. Преимущественно аграрная страна прошла процесс урбанизации и взяла курс на интеграцию с Европейским сообществом.
В наши дни Турция стала еще и ключевым транзитным государством для поставок энергоресурсов в Европу, и причем не только тех, что добываются в Передней Азии, но и российского сырья. Наконец, проект Китая «Один пояс. Один Путь» также обещает стать точкой роста для турецкой экономики. Так Турция гарантирует себе приток иностранной валюты вне зависимости от экономической конъюнктуры крупнейших экономик.
Однако это все вопросы инфраструктуры. Большое количество малых и средних предприятий в Турции делает ее экономику более мобильной, исключая появление таких проблем, как спасение системно значимых предприятий, которыми полны российская или, например, китайская экономики. Это значит, что банкротство одной компании может привести к катастрофе для целой отрасли экономики, что, кстати, однажды стало главнейшей причиной развала советской плановой экономики.
То, в чем Россия и Турция несомненно похожи, – это финансовая система. Обе страны ориентированы на экспорт, а потому монетарные власти не ограничивают свободу движения капитала. Оно полностью либеральное. По этой причине ныне турецкая лира переживает валютный кризис, который произошел в России в 2014-2015 годах, из-за чего около трёх лет подряд высокая инфляция сократила вдвое реальные доходы населения. Ныне мы видим, что подобное творится и в Турции, что является обратной стороной либеральной монетарной политики.
Большое число МСП создает сложности в периоды кризиса. Если в 2015 году в России было принято решение на уровне правительства держать половину выручки за экспорт в рублях, а на долю крупных госкорпораций в России приходится львиная доля притока иностранной ликвидности, то в Турции такая мера затруднительна, так как МСП доминируют в экспорте, а вынудить слишком большое количество предприятий держать свои активы в зоне лиры фактически невозможно.
Отсюда, кстати, вытекает и еще одна проблема. Совсем недавно президент Турции отправил в отставку главу ЦБ за то, что тот поднял ставку сразу на 2% с 17 до 19%. Несмотря на общепринятые представления, что высокая ставка сдерживает инфляцию, а низкая способствует ее росту, глава Турции считает по-другому.
Он знает, что большое число малых и средних предприятий будут вынуждены кредитоваться по более высокой ставке (которая зависит от ставки ЦБ), и потому бизнес переложит эти издержки на плечи покупателей, в то время как падающий курс лиры, из-за чего также растет инфляция, принесет больше доходов для экспортеров. Кто окажется прав – рассудит время, однако сейчас можно с уверенностью констатировать, что турецкая экономика выдержит эти испытания так же, как их выдержала Россия.
Причина, почему обе эти страны ведут себя одинаково, невзирая на различия в моделях экономики, в том, что и та, и другая не просто ориентированы на экспорт, а играют ключевую роль в региональной экономике. Россия, как и Турция, является транзитной страной, но доля России в экспорте энергоресурсов куда выше, из-за чего доля госкапитала в любом случае будет доминировать. Однако именно благодаря госкапитализму России удается мобилизовать ресурсы в трудные времена, в то время как небольшая доля МСП сдерживает рост экономики в условиях, когда цены на сырье на мировых рынках стагнируют.
Нет большой разницы в том, какая модель экономики будет доминировать, когда вы играете ключевую роль в регионе. Вероятно, и Россия, и Турция – это сильно недооцененные страны, так как курсы их валют не отражают устойчивость и реальный размер самой экономики. С другой же стороны, как и любые другие развивающиеся страны, эти два естественных экономических союзника довольно медлительны в решении традиционных проблем, связанных с диверсификацией и структурными изменениями экономики. Мы помним, что эти реформы начались только тогда, когда экспорт на Запад либо достиг пределов, либо были введены экономические санкции.
