На днях японская писательница Рие Кудан получила одну из самых престижных литературных премий страны. Затем она призналась, что в написании книги ей помог искусственный интеллект.
«Я планирую продолжать использовать преимущества искусственного интеллекта при написании своих романов, позволяя при этом своему творчеству раскрываться в полной мере», — рассказала она.
Писательница подтвердила на пресс-конференции, что около 5% ее книги было дословно сгенерировано машинным интеллектом. Как оказалось, именно эта часть книги была признана членами комитета «практически безупречной».
Она не первая и, скорее всего, не последняя, кто использовал нейронные сети для «создания» художественного произведения.
В прошлом году берлинский фотограф Борис Эльдагсен отказался от престижной премии Sony World Photography Award, поскольку победившее изображение было создано искусственным интеллектом. «Искусственный интеллект — это не фотография. Поэтому я не приму награду», — объяснил он.
Об авторстве
Говоря практически о каждой книге, можно задать вопрос: «Кто автор?». На первый взгляд это может показаться странным, особенно если на обложке написано конкретное имя. Здесь будет полезна деконструкция вопроса.
Взять хотя бы тот факт, что существуют определенный издательский процесс. Так же, как на этапе подготовки и выбора темы может быть задействовано «невидимое перо» издателя, особенно если работа заказная, так и на этапе сдачи готового текста безымянные редакторы дорабатывают итоговый экземпляр автора.
Таким образом издательство уже можно отчасти считать соавтором книги. И такие «соавторы» присутствуют в изобилии.
Во-первых, существует субъективная политика издания. И даже если есть претензия на научность и свободу печати, ни то, ни другое не являются универсальными идеями, какими их пытаются преподнести в современном мире. Диапазон научных критериев сам по себе узок, что дает возможность выбросить за борт любого, кто им не соответствует, не оставляя места для маневра.
Что касается свободы печати, что ж, даже если у вас монументальный труд и вы хотите печататься в рецензируемом научном журнале, вам придется тщательно изучить критерии публикации в нем. Это касается не только того, о чем вы пишите, но и формата, языка и стиля изложения. Например, нередко можно увидеть как издатель «советует» использовать «инклюзивную» и «позитивную» терминологию.
Цензура и диктатура идут рука об руку.
Более того, «невидимое перо» издателя цепко держит «невидимая рука» рынка. Ориентация на спрос и прибыль является драйвером маркетинга, что вносит свои коррективы. Хорошим считается то, что хорошо продается. То, что плохо продается, не может быть хорошим.
Некоторые могут попытаться избежать всего этого, ища свободу в Интернете, но вместо этого обнаруживают баны, теневые баны и блокировку учетных записей.
Значит, если искусственный интеллект улучшает фрагмент текста в том смысле, что он будет лучше продаваться и восприниматься читателями, рынок расширит его использование. Творческая роль человека отодвинется еще дальше на второй план.
Бог обучил Адама языку
Итак, до сих пор здесь упоминались внешние факторы влияния. Одноко есть и менее очевидные, внутренние, то есть те, которые формируют книгу непосредственно через систему ссылок и аллюзий.
Любой текст — это мозаика цитат.
Под текстом здесь также следует понимать всякую систему символов, письменных, визуальных или звуковых.
Таким образом, любой жанр коммуникации, как, например, книга, кинофильм или телевизионное шоу — совокупность уже сказанного, с той лишь разницей, что каждый из них имеет свою специфику, связанную с форматом, и с течением времени вырабатывает свой язык со своими собственными внутренними смыслами.
Стилистика образов, например текстура, так же как и текст, передает информацию, только не с помощью букв или слогов, а посредством визуальных и тактильных свойств поверхности предмета. По внешним признакам мы судим о внутренней структуре предмета, наполняющей его смыслом.
Глядя на человека в офицерской форме или медицинском халате, мы можем делать выводы о роде его деятельности. Погоны и стетоскоп — внешние атрибуты и вспомогательные признаки, определяющие свойства.
Конечно, здесь нужно вывести за скобки все случаи подмены дискурса. То есть «волк в овечьей шкуре» — именно то, чем так любят баловаться особенно современные СМИ, когда, например, всякий мусульманский иммигрант или беженец обязательно преподносится как террорист. Другими словами, статус беженца — это овечья шкура — прикрытие, маска, и камуфляж, под которым прячется волк-террорист.
Что касается искусственного интеллекта, то он также обучается на уже ранее сформированных наборах данных. Посему сегодня приходится переосмысливать интертекстуальность, ибо искусственный интеллект положил на лопатки ряд секторов человеческой деятельности, уже будучи движущей силой поставторского повествования.
Бог обучил Адама языку. А человек научил машины. Однако обучение машины человеческому языку идет в купе с трендом самолюбования и самопоказа себя через селфи и бесконечный шоппинг, базируясь на утверждении своего превосходства над себе подобными. Обожествление себя принимает самые крайние формы. Искажая части тела, современные дивы действительно приближают свои образы к тотемическим «богам», а иногда они становятся даже устрашающими.
При этом каждый такой физический «апгрейд» никак не связан с духовным ростом, если не считать психические расстройства. Поэтому это обожествление носит условный характер, скорее это именно замена деталей машины.
Новое великое замещение
Солнце, может, и восходит на востоке, но садится оно за Кремниевой долиной.
Не случайно калифорнизация образа жизни по всему миру происходит из того же места, где базируется OpenAI, разработчик нашумевшего ChatGPT, того самого, что использовала японская писательница. Колонизация разума перешла в стадию его полного замещения. Культурная гегемония переходит в машинную гегемонию.
В прошлом году ряд писателей подали коллективный иск против OpenAI, утверждая, что та использовала работы, защищенные авторским правом, обучая свои системы выдавать более «человеческие» ответы.
Писатели и художники, сами того не ведая, постепенно присоединяются к нео-луддитскому движению. Тысячи авторов подписали открытое письмо лидерам индустрии искусственного интеллекта. Однако их призыв заключается в том, чтобы побудить отрасль получать согласие авторов, когда их работа используется для обучения языковым моделям, и, конечно же, компенсировать им это.
Не даром составители словаря Merriam-Webster, как уже писал TRT на русском, на фоне развития технологий искусственного интеллекта назвали «аутентичный» словом 2023 года. «Аутентичный» — синоним слова «настоящий». «Подлинность превратилась в производительность, само ее значение стало размытым среди натиска алгоритмов и альтернативных фактов», — объясняется в их рейтинге.
Другие известные словари, такие как Кембриджский и Коллинз, также зафиксировали слова, так или иначе связанные с искусственным интеллектом. Например, среди них слово «дипфейк» (deepfake).
Хотя данным феноменом уже никого не удивишь, и к тому же зачастую даже неопытный глаз способен отличить настоящее от скомпилированного. Но это до поры до времени, поскольку искусственный интеллект учится.
Так, в ноябре прошлого года в сети распространилось дипфейковое видео, на котором канцлер Германии Олаф Шольц обращается к нации, что, конечно же, вызвало гневную реакцию со стороны правительства.
А месяцем ранее в Британии разразился скандал по поводу дипфейка оппозиционного политика. После этого случая было проведено расследование, которое выявило сотни дипфейков политиков страны, с сотнями тысячами просмотров.
При должном продвижении дипфейки быстро становятся трендовыми, особенно когда речь идет о таких горячих темах, как израильское вторжение в Газу. Тем не менее, как утверждают в американском исследовательском центре RAND Corporation, качество дипфейков сегодня все же еще не самое лучшее, и пока они — капля в море, в котором по-прежнему преобладают «конвенциональные» методы дезинформации, такие как фейковые новости, а также боты и тролли.
Убить самурая
Престижная премия, которую получила японская писательница Рие Кудан, вручается аж с 1935-го года и носит имя известного классика новой японской литературы Рюноскэ Акутагавы, автора новеллы «В чаще», на которой основывалась кинокартина «Расемон», шедевр Акиры Куросавы, фактически выведший японский кинематограф на мировую арену.
В повествовании Акутагавы расследуется убийство самурая. Рассказывается о круге подозреваемых, каждый из которых дает взаимонесовместимые показания. Выслушав все из них, точного ответа читатель так и не находит. Писатель так и не раскрывает убийцу. Читатель вынужден выбрать ту версию, которую считает более правдоподобной.
Семь противоречащих рассказов предполагаемых убийц подчеркивают субъективный и фрагментарный опыт реальности и относительность истины. Таким образом, данный постмодернистский нарратив знаменует смерть автора, поскольку его незавершенность в виде отсутствия явного убийцы позволяет читателю заполнить пробелы своей собственной интерпретацией. Додумывая рассказ, читатель дописывает его.
При этом каждый дописывает его по-своему, а значит количество отдельных произведений неизбежно умножается с каждым новым читателем.
Сегодняшний кейс с японской писательницей, победившей с помощью искусственного интеллекта, — сеппуку авторского начала.
В итоге получается такая некая «квантовая суперпозиция», когда автор есть, и при этом его нет, и живой и неживой, и пишет и не пишет. Но призы получает.
Или не получает. Пока
