Гаджиева вывезли из Махачкалы в Ростов-на-Дону, где в гарнизонном суде с 21 января слушается его дело.
Абдулмумину 36 лет, у него четверо маленьких детей. По образованию он математик, преподавал экономику и высшую математику в Дагестанском университете.
Абдулмумин работал в «Черновике» с 2008 года. Он известный человек в Дагестане. Отвечал за колонки по темам, далеким от политики. В Дагестане, где религиозная жизнь кипит, принято говорить, читать, размышлять о религии. Об этом рассуждают представители всех религиозных школ и направлений, об этом говорят на улице, в семьях, в кафе – это норма жизни. Колонки его были популярны, хотя долгое время он печатал их под псевдонимом.
В пять часов утра 14 июня 2019 года мирная и тихая жизнь Абдулмумина закончилась. В дом ворвались силовики, положили лицом в пол и перевернули все вверх дном.
Жена Абдулмумина сказала силовикам, чтобы те не подбрасывали ничего.
«Подбрасывать» – заурядная практика не только в Дагестане, не только на Кавказе и не только в РФ. Надо арестовать по терроризму? У тебя находят в ванной два патрона и гранату под детской кроваткой – особый спецслужбистский шик.
Жене Абдулмумина оперативники ответили, что статья у ее мужа такая, что подбрасывать не нужно.
Так выяснилось, что журналиста обвиняют в терроризме, по самой тяжкой и главной политической статье XXI века.
Дагестан пришел в движение. Более 500 раз разные люди пытались получить разрешение на митинг в защиту журналиста. Один раз заявили в качестве места заброшенный остров с руинами завода в Каспийском море. Но митингов не разрешили ни разу нигде.
Тогда журналисты стали выходить на одиночные пикеты. Эти пикеты тоже были бельмом, их тоже пытались свернуть, а потом махнули рукой – ну пусть стоят.
В «Новой газете» вышло большое интервью Абдулмумина. Такого рода гигантские интервью с узниками делали разве что с Михаилом Ходорковским, когда тот сидел в тюрьме.
Прошел и пикет в Москве. На нем с плакатами стояло почти все журналистское сообщество Москвы.
Почему московские вышли? Потому что за неделю до ареста в Махачкале точно так же по беспределу в Москве схватили журналиста Ивана Голунова – и его удалось выцарапать. Только Голунову подкинули наркотики, а Гаджиеву «подкинули» терроризм.
То, что это заказ, стало ясно сразу 14 июня 2019 года. Только ФСБ курирует громкие дела под грифом «терроризм».
Одновременно с Абдулмумином в подмосковной Балашихе был арестован предприниматель карачаевец Кемал Тамбиев. К нему тоже ворвались, тоже положили лицом в пол, тоже перевернули весь дом.
Милая деталь: во время обыска на кухне силовики разлили на пол подсолнечное масло и аккуратно разнесли это масло по всему дому – по коврам, по полу, по плитке, по книгам и детским вещам, которые они выбрасывали из шкафов.
Затем Кемала увезли в неизвестном направлении, избили, не давали спать и требовали подписать признание. Посадили в самолет и привезли в Махачкалу, где Кемал прежде не бывал. И поставили перед Абдулмумином, о котором Кемал прежде не слышал, и перед фактом, что с этим Абдулмумином, согласно делу, Кемал много лет сообща организовывал и спонсировал широкий террор.
Выяснилось, что дело групповое – в нем 11 преступных личностей, никак и ничем не связанных, кроме фантазий следователей. Троих судят очно, остальных – заочно.
В 33 томах говорится, как они спонсировали террор в Сирии под видом благотворительных переводов на различные богоугодные дела типа строительства колодцев в пустынях Африки, на лечение нуждающихся и иную обычную для мусульман взаимопомощь.
Особенностью правосудия по терроризму является устоявшаяся практика лепить самые абсурдные обвинения и не заморачиваться доказательствами. Чем гуще абсурд – тем пуще ужас.
Только адвокаты докажут, что эти люди не знали друг о друге и не общались, тут же выкатывают обвинение, что кто-то из них спонсировал Ичкерию. Или какой-нибудь давно исчезнувший «союз народов» или что угодно еще. Понятнее всего суть дела объясняет сам Абдулмумин.
Известный анекдот времен Большого террора:
– Вы обвиняетесь в том, что работали по заданию польской разведки…
– Но почему польской!?
– Хочешь японской? Напишем «японской».
Надо сказать, что никогда прежде колонки Абдулмумина не были такими яркими, как те, что он писал из тюрьмы. Ну что ж, многие таланты русскоязычной литературы выпестованы на записках из «мертвого дома» и ГУЛАГа.
Абсурдность обвинений и их показная несоразмерность у многих рождает довольно бесполезный вопрос: «зачем это все?»
Надо понимать, что на Кавказе не церемонятся с теми, кого можно хоть в мизерной степени обвинить в том, что власти называют терроризмом. Живыми не берут.
А тут в терроризм со скандальным процессом вписывают ученого, интеллектуала, журналиста – по меркам Кавказа, странный эксцесс, разрыв шаблона.
Объясняется же все просто. В 2016 году во время одной из операций силовики случайно убили двух братьев-пастушков Гасангусейновых из дагестанского селения Гоор-Хиндах и зачислили их в боевики. Вместо того, чтобы повиниться и признать преступную ошибку, они переодели трупы в «одежду террористов», подложили оружие и объявили, что ликвидировали опасных преступников.
Односельчане отказались верить лжи, пошли в участок и забрали тела. А журналисты «Черновика» не только предали гласности саму историю, но и обнародовали имена тех, кто командовал операцией по убийству и подлогу.
Газета «Черновик» – объект давней ненависти силовиков. Ее учредителя Хаджимурада Камалова убили в 2011 году, а теперь пытаются это убийство списать на арестованного чиновника. Ее журналистов заносили в списки на ликвидацию. Им угрожали. Лишали аккредитации. Шельмовали.
И вот теперь взяли в заложники Абдулмумина Гаджиева, который все эти годы выступал против вооруженных форм борьбы, против ИГИЛа и вообще против любых крайностей.
Для солидности делу придали размах сталинских Московских процессов.
Интересная деталь: Абдулмумин истории братьев Гасангусейновых не касался, пока был колумнистом. Но написал, когда был взят в заложники, что стало актом несомненного мужества.
Есть и другая причина. Силовиков дико раздражает, что в исламском поле существуют пожертвования, на которые они не могут наложить лапу. Так-то все коррупционные схемы им подчиняются, а вот, так сказать, теневой закят и садака – нет. Поэтому процесс этот призван устрашить мусульман: послал 500 рублей на лечение сироты – жди, что тебя объявят пособником терроризма.
«Мемориал» и Amnesty International признали Абдулмумина Гаджиева политическим заключенным и узником совести.
Устанешь перечислять, какие сроки получают в РФ мусульмане – политзэки и узники совести. Реальность такова что до 16 лет дают тем мусульманам, на которых вообще нет ничего. А свыше 18 – чтоб другим было не повадно.
