Армения и Израиль, армяне и евреи — государства и народы, у которых между собой, казалось бы, немало общего. Оба народа после падения соответствующих древних государств примерно две тысячи лет назад существовали преимущественно в диаспорах, и в их исторически современном виде сложились в них. Оба народа при переходе из диаспорного в национально-государственный формат существования понесли значительные демографические потери, ставшие одним из ключевых аспектов их исторического самоощущения. Наконец, оба соответствующих государства создавались в тотальной войне с соседями и на землях, с которых те были вытеснены, что вкупе с предыдущим пунктом определяло их специфическое представление о себе как об осажденных крепостях во враждебном окружении.

Но несмотря на все это, отношения армянского и еврейского этнополитических сообществ комплементарными не назовешь. И если армянские националисты сегодня обвиняют Израиль в поддержке Азербайджана и нежелании признавать армянский «Мец Егерн» аналогом еврейского «Холокоста», то еврейские отвечают им обвинениями Армении в дружбе с Ираном и прославлении союзника Гитлера Гарегина Нжде.

Впрочем, чем большего накала достигает армянско-еврейская полемика сегодня, тем более глубокие исторические претензии предъявляются в ходе него.

«Скрытые евреи» и открытый национализм

Показательной и в каком-то смысле даже программной в этом отношении является статья лектора Американского Университета Армении Давида Давидяна «Возврат дипломатических инвестиций: сионистская политика и армяне», опубликованная на английском в 2018 году и вызвавшая немалый резонанс. В ней ее автор пытается доказать, что главная армянская катастрофа XX века, известная под названием «Мец Егерн», стала следствием целенаправленной сионистской политики, в жертву которой ее архитекторы решили принести армян.

В рассуждениях Давидяна армянская община благополучно существовала в Османской империи, пока та была основана на принципе сосуществования религиозных общин, главной из которых была мусульманская. По его мнению, все изменилось, когда надэтническая мусульманская община (умма) трансформировалась в будущей Турции в расовую общность турок, начавшую мыслить и действовать в категориях расовой борьбы, жертвой которой якобы оказались армяне. А (отдельные) евреи, сионисты и связанные с ними масоны, по убеждению Давидяна, виноваты в том, что именно они были инициаторами и соучастниками соответствующих процессов.

Наконец, он указывает на то, что лидеры непосредственно сионистского движения во главе с Теодором Герцлем (безуспешно) пытались заручиться поддержкой османского султана Абдульхамида II в переселении евреев в Палестину, предлагая ему взамен помощь европейских евреев в «приглушении» раскручивавшейся темы армянских погромов в Османском государстве.

Подобное предъявление счетов вполне логично в рамках этнополитической полемики, однако попытка выставить евреев виновниками появления турецкого национализма и, как следствие, армянской катастрофы не выдерживает никакой критики. Надо понимать, что нации и национализм в их современном понимании — это явления специфической эпохи модерна, причем один из их исследователей Эрнест Гельнер считал, что не готовые нации порождают национализм, но наоборот, национализмы как политические проекты, а значит и националисты как их представители, создают эти нации.

Причем ситуация, описываемая Давидяном, когда у истоков турецкого национализма стояли люди полностью или частично нетурецкого происхождения, является типичной для многих национализмов. Более того, как пишет и показывает современный исследователь и критик армянского национализма Филипп Экозьянц, и его архитекторами были отнюдь не армяне.

Все это можно воспринимать под углом теории заговора, а можно под углом современных исследований национализма. Но что особенно важно, так это увидеть причинно-следственные связи, а именно то, что развитие турецкого национализма в значительной степени стало ответной реакцией на появление в Османском государстве других центробежных национальных идентичностей и движений, и не в последнюю очередь армянской.

Но даже когда все они уже в полный рост заявили о себе в османской политике, антагонистическому сценарию развития отношений между младотурками и армянскими национал-демократами существовали альтернативы. И за то, что они не были востребованы, армянские дашнаки точно несут не меньшую ответственность, чем младотурки еврейского происхождения. Но об этом Давид Давидян почему-то не пишет.

Детские претензии и взрослые проблемы

Встречные обвинения армянских националистов в соучастии в геноциде уже в отношении евреев опираются на более известные факты — деятельность Армянского легиона Вермахта и Гарегина Нжде как одного из его вдохновителей. Армянские националисты в ответ пытаются доказать, что Нжде принял приглашение Третьего Рейха о сотрудничестве, чтобы бороться с турками, а не евреями.

Отчасти это правда, отчасти лукавство. Правда, потому что этническим антагонистом для Нжде и его соратников действительно были тюрки, а не евреи. Лукавство, потому что роль евреев в мировой политике он оценивал примерно так же, как и идеологи оригинальной, немецкой версии нацизма.

«Ныне в колесницу его славы впряглись большевизм и франкмасонство, международные биржи и банки, а также значительная часть мировой прессы. Затаивший месть народ не довольствовался своей победой. Швырнув две-три новомодные идеи миру, вечно испытывающему духовный голод, он разжег в народах кровавое пламя классовой борьбы и, став обладателем 3/4 мирового золотого запаса, угрожает миру призраком новых войн и социальных революций».

«Вот так вековечному страдальцу суждено было стать мучителем народов. Всегда верный себе, он и в мучительстве проявил гениальность. Он мстит за века бессилия и унижений. И имеет на это право. Неужели и теперь неясен ответ на ваш вопрос, каким образом «евреи добились всемирного господства»?», — писал Нжде.

Впрочем, справедливости ради надо признать, что обвинения в адрес армянских националистов в сотрудничестве с Третьим Рейхом примерно в такой же степени оправданы и спекулятивны, как и обвинения в адрес сионистов в несостоявшемся сотрудничестве с султаном Абдульхамидом II или в адрес османских подданных еврейского происхождения в развитии турецкого самосознания.

Ведь в обоих случаях обвиняющие игнорируют тот факт, что в своей борьбе все националисты руководствуются интересами своих проектов и пытаются воспользоваться всеми внешнеполитическими возможностями для их реализации.

И еврейские, и армянские националисты в этом не уникальны. Другое дело, что на данный момент первым удалось добиться гораздо больших успехов, чем вторым.

Однако вызовы перед ними стоят примерно одинаковые и они являются следствием выбранной ими для своих государств концепции «форпоста» — оплота внешних сил во враждебном окружении. Для сионистов такой внешней силой является Запад, который, однако, чем дальше, тем больше призывает Израиль искать взаимопонимания с соседями, а не враждовать с ними от его имени.

Армянский же проект пытается лавировать между Россией, до сих пор выступавшей в качестве его главного военного патрона, и Западом, выглядящим более привлекательно для значительной части армянского общества в качестве модели развития. Однако при любом из геополитических выборов договариваться с соседями, похоже, придется.

Ведь в отличие от Израиля, пока способного игнорировать рекомендации Запада и противостоять соседям собственными силами, правда с переменным успехом, у Армении таких возможностей явно нет.