Мы не будем лезть в политические противостояния вокруг газопроводов, не будем также писать о том, как климат подвел ЕС, почему американцы ушли с европейского рынка СПГ в азиатский, как падает добыча газа на севере Европы и почему хранилища оказались пустыми. Мы попробуем разобраться в глубинных причинах, которые вынудили европейцев заняться экологией после того, как они истощили все ресурсы. И даже идеологические и человеческие.
Когда-то крестоносцы распространяли христианские ценности. Однако религия была лишь прикрытием, так как христианство учит добру, милосердию и любви, а не войне с мусульманами, религия которых стремится к тем же идеалам. Походы организовывались ради контроля над торговыми путями из Восточной Азии и доступа к ее технологиям, хотя сами тамплиеры, основав корпорации, изначально преследовали как раз благие цели (как и халифы). При этом Ближний Восток был спасен тогда от богатых корпораций Запада и хорошо экипированных войск тюрками из Центральной Азии. Османская Империя сдержала натиск европейцев на Восток.
Северней, но также на восточном направлении, православная Россия, также вобрав в себя элементы европейских и золотоордынских подходов, тоже остановила натиск с Запада, где наиболее активными были поляки и некоторые народы Прибалтики. Кстати, Россия тогда была привлекательна своими нескончаемыми ресурсами, особенно лесными.
На рубеже ХХ-ХХI веков Запад начал очередной виток распространения ценностей. Сейчас они называются просто европейскими, где все подчинено правам человека, но в том понимании, которое закладывают сами европейцы. В этом понимании больше нет места традиционным ценностям, а экономические и социальные права должны служить основополагающим правам человека, эволюционировавшим до возвеличивания гендерного равенства, а потому и ислам, а также православное и советское наследие России, где во главе угла не право на беспорядочные связи, а мать и дети, снова не вписываются в европейское представление о справедливости. В нашей и ближневосточной системе ценностей власти предоставляют экономические и социальные гарантии матерям, что является принципиальным отличием от западного подхода, направленного на индивидов-потребителей, в совокупности составляющих средний класс. В таких условиях социальные расходы ограничиваются за счет поздних браков и отказа от рождения детей — пока на Востоке матери выпадают из рынков труда, а количество людей в домовладениях растет, на Западе индивиды лишь борются за равные зарплаты.
Либеральная рыночная экономика не могла не сформироваться в регионе, где доминирует индивидуализм. Такая экономическая модель выстроена на основе свободы ценообразования, возможной только при свободной конкуренции. Но у этой модели есть «ахиллесова пята» — это размер рынка. Как только рождаемость в странах Запада затормозилась, рынки быстро заполнились, добавленная стоимость перестала успевать за инфляцией, и в итоге реальные доходы населения перешли в отрицательную зону. Более того, в конкурентной борьбе, которая ужесточается по мере заполнения рынков товарами, растет спрос на займы, а ставки по ним должны оставаться ниже, чем рост потребления.
Но Запад завоевал и мировые рынки, а затем начал стимулировать потребление среднего класса кредитованием, а самих себя суверенными займами. Итог: средний класс стал сокращаться во всем мире, и эта тенденция ускорилась настолько, что развитие технологий не позволяет больше увеличивать потребление даже при исторически низких ставках.
Население сокращается и в России, но рождаемость все еще выше, чем на Западе, а старение российского населения началось позже, чем на Западе, но раньше, чем на Ближнем Востоке. По этой причине потенциал рынка восточней ЕС выше, а беженцы и мигранты на Западе — это лишь инструменты снижения издержек, нежели потребители уровня среднего класса: они не берут ипотечные займы, не делают ремонт в кредит и не покупают в кредит автомобили; они не индивиды среднего класса. Но это также значит, что поддержание рождаемости на Востоке (включая и Россию) требует увеличения государственных расходов, так как дети в рыночной экономике — роскошь: жилье и содержание их ложатся на плечи родителей, а порой одного. В конечном счете, мы видим, что страны Востока не могут себе позволить «гламурную жизнь» так, как жители Запада.
Что делать теперь в условиях рекордного уровня государственного и корпоративного долга во всем мире при том, что основные потребители — это народы Запада и они же самые закредитованные? На основе чего увеличивать денежную массу, которая обесценивается на глазах, судя по тому, как растут цены (темпами порой выше, чем на Востоке) и исчезают товары с полок?
Концом нынешней модели мировой экономики стал 2007 год. Кризис показал, что рост долговых ипотечных бумаг в условиях, когда некому брать ипотеку, раздул финансовый пузырь. В дальнейшем экономику пытались спасти лишь монетарными методами, пытаясь стимулировать спрос и не видя, что потребителей просто-напросто не хватает — они не родились, не существуют физически. В конечном счете денежные средства, обеспеченные лишь обязательствами (долговыми), попадали в экономику через финансовые рынки, участники которых занимаются арбитражем (скупкой ценных бумаг для последующей их продажи для извлечения краткосрочной прибыли). Стоит ли обвинять в этом самих инвесторов? Им выдают свеженапечатанные деньги, считая, что они вложат их в реальный сектор экономики. Но ведь их бизнес — это операции с ценными бумагами, а не производство товаров, рост которого еще и не имеет смысла, если потребители не родились.
Но и это не вся картина. Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц когда-то удостоился этой премии за работу, в которой он доказал несостоятельность представления о том, что рынок способен самостоятельно корректироваться. Он доказал несостоятельность «невидимой руки рынка» через асимметричность информации, а в совокупности с базовыми экономическими теориями мы видим, что перед законодателями стран Запада встал скорее философский вопрос: будут ли индивиды всегда поступать рационально, что так необходимо для баланса спроса и предложения? Возможно ли это при том, что индивиды получают разную информацию, основанную на идеологии потребителя?
Западная пропаганда ценностей заставила население поверить в правильность их поступков, основанных на потреблении, нежели созидании — рождении новой жизни. Однако баланс спроса и предложения нельзя рассматривать отдельно от баланса в потреблении, ставшего чрезмерным за счет искусственной поддержки кредитованием. Если западная наука оказалась права, когда говорила о недопустимости вмешательства властей в рынок и личную жизнь индивидов, то почему монетарные власти осуществляют постоянную интервенцию в рынок, искусственно поддерживая средний класс – потребителей?
А что теперь? Зеленый переход говорит о том, что производители будут платить налог на выбросы, а за счет этих налогов страны Запада будут и дальше создавать технологии, которые оказались неспособными победить углеводороды. При этом углеводородов, как мы видим в сегодняшние дни, не хватает, что значит, что Запад будет продавать развивающимся странам малоэффективные ветряные турбины и солнечные панели в условиях, когда меняется климат и трудно сказать, где будет дуть ветер, а где небо не покроется облаками, что в этом году и стало одной из причин резкого роста цен на углеводороды. Но за счет этой махинации развивающиеся страны, которых заставляют ограничить выбросы, будут вынуждены меньше потреблять углеводородов, которые сможет купить Запад. Простыми словами: весь мир будет платить Западу и отдавать свое сырье. Под это выстроена новая зеленая идеология.
Я уже упомянул, что Россия когда-то была богата лесными ресурсами. На ее долю и сейчас приходится 20% лесов планеты, а их поглощение СО2 даст стране возможность сэкономить на тарифах. Более того, Россия сжигает вдвое меньше угля, чем страны Запада, а наличие природных ресурсов покрывает ее потребности на десятилетия вперед. Однако если Запад раньше делал ставку на индивидуализм и, в конечном счете, уничтожил его, то опасения вызывает даже не сам нынешний кризис, а то, что будет с экологией, когда Запад исчерпает и эту идеологию? Придется ли Востоку спасать экологию так, как сейчас пытается спасти вечные ценности?
