Примерно два года назад в эстонской политике случилась небольшая сенсация – Консервативная Народная Партия (EKRE), имеющая репутацию русофобской, вошла в коалицию с Центристской Партией (EK), имеющей репутацию защитницы местных русских. Объяснить этот мезальянс было непросто – то ли первые не такие уж русофобы, то ли вторые не такие уж защитники русских, то ли это просто обычный для партийной политики оппортунизм.
Но одно из объяснений сводилось к тому, что, несмотря на, казалось бы, противоположные этнополитические установки, и у многих радикальных эстонских националистов, и у многих эстонских русских есть нечто общее – недовольство политикой Брюсселя, нередко пытающегося насаждать входящим в ЕС странам такие порядки, которые отторгаются консервативной частью их обществ.
Учитывая же то, что в ЕС живет уже немало выходцев из постсоветских стран, обычно маркируемых «русскими», это в очередной раз поставило на повестку дня вопрос — каким может быть влияние «русского фактора» на внутриевропейскую политику и как на него реагировать. При этом, обсуждая «русское влияние» на внутриевропейскую политику, надо разделять две ситуации – поддержку российскими властями и пропагандой тех или иных западных политиков и участие в западной политике местных граждан «русского происхождения».
Западные союзники Кремля – правые и левые
Поддержка Кремлем ультраправых партий в ряде европейских стран практически не скрывается. В частности, в 2017 году накануне второго тура президентских выборов в России тепло была принята лидер «Национального Фронта» (после ребрендинга – «Национальное Объединение») Марин Ле Пен, встретившаяся с высшим руководством страны, включая лично Владимира Путина. Тех, кто следил за данной сюжетной линией, это не удивило, ведь еще в 2014 году Ле Пен получила кредит на 9 миллионов евро от «Первого Чешско-Российского Банка», который, оказавшись в центре скандала после этой истории, прекратил существование.
И это далеко не единственный скандал, связанный с отношениями Кремля и европейских ультраправых. В 2019 году центр «Досье», «Би-би-си», ZDF, Spiegel и La Repubblica провели и опубликовали расследования о системной поддержке Кремлем партии «Альтернатива для Германии» (AfD) с данными соответствующих проектов, планов мероприятий, их кураторов и т.д. И в том же 2019 году куда более мощный скандал потряс политическую сцену Австрии, когда был опубликован разговор лидера ультраправой Партии Свободы (FPO) и вице-премьера коалиционного правительства Хайнца-Кристиана Штрахе с подставной «племянницей российского олигарха», связанного с Кремлем.
Австрийское общество было шокировано тем, что позиционирующий себя в качестве националиста Штрахе фактически предлагал иностранному государству скупить медиапространство его страны в обмен на поддержку его партии, которая, к слову, имеет официальный договор о сотрудничестве с «Единой Россией». В итоге правящая коалиция распалась, Штрахе пришлось подать в отставку, а позиции его партии были основательно подорваны.
Впрочем, ультраправые – не единственные, кого Кремль поддерживает в западной политике. Как показывает практика, с таким же успехом он может поддерживать и ультралевых. Например, немецкая партия «Левые» (Die Lienke) своими корнями уходит в Социалистическую Единую Партию Германии (SED), правившую в ГДР, а ряд ее видных членов работали в восточногерманской спецслужбе «Штази» (вспомним в связи с этим, где и с кем работал в свое время Владимир Путин). Стоит ли удивляться тому, что в вопросе лоббирования установок Кремля по ключевым вопросам международной политики эта партия выступает практически заодно с ультраправой «Альтернативой для Германии», казалось бы, своим идейным антагонистом?
В истории с получением кредита Марин Ле Пен в свое время всплыл «Чешско-Российский Банк». Не менее интересна в этом контексте и скоропостижная смерть в 2016 году в Праге 62-летнего Мирослава Рандорфа, депутата Европарламента от Коммунистической Партии Чехии, выступающей последовательным лоббистом в этой стране внешнеполитических установок Кремля. А интересна она тем, что незадолго до этого Рандорф пытался снять с некоего счета в одном из швейцарских банков 350 миллионов евро. Сумма, очевидно, слишком крупная не только для одного человека, но и для партий, однако, кому и на что она предназначалась после скоропостижной смерти Рандорфа узнать будет сложно.
Примеров подобного рода можно приводить много, но все эти факты, пожалуй, укладываются во вполне очевидную схему – Кремль поддерживает в Европе партии хоть и разной идеологической направленности, но такие, которые выступают против внешней политики и международных институтов стран Запада (НАТО, ЕС и т.д.), противодействующих его политике. А так как их проводниками является существующей истеблишмент западных стран, партнерами Кремля в европейской политике выступают его противники, будь то с крайне правого или крайне левого фланга. Своего же рода информационным хабом Кремля, через который на Западе окучиваются сторонники подобных взглядов, выступает Russia Today.
«Русские» среди европейских левых и правых
Если возвращаться к ситуации в Прибалтике, то те местные русские, которые, по крайней мере, пытаются позиционировать себя не как пятую колонну соседнего государства, а как политики своих стран, входящих в НАТО и ЕС, обычно находятся на левом или левоцентристском фланге. Таковы случаи эстонской Центристской Партии или латвийской партии «Согласие», чей представитель Нил Ушаков продолжительное время был мэром Риги.
Такая ориентация политиков, выражающих настроения значительной части русскоязычного населения Прибалтики, понятна. Ведь они противопоставляют себя национализму, являющемуся неформальной идеологией этих молодых государств, фактически проходящих через процесс деколонизации. А он в свою очередь ассоциируется с правым политическим сектором. Следовательно, такие русскоязычные политики апеллируют к принципам интернационализма, понимаемого как антинационализм по отношению к титульному национализму, и исторического «антифашизма» в том, что касается защиты СССР как «страны, победившей фашизм» и осуждения местных националистов как «пособников фашизма».
В Западной Европе ситуация выглядит иначе. В последние годы политики условно русского происхождения часто оказываются в ней на правом или даже крайне правом фланге, которому принадлежат симпатии немалого количества русскоязычных избирателей.
Например, ультраправая «Альтернатива для Германии» собирала значительно большее в сравнении с ее средними по стране показателями число голосов именно в местах компактного проживания русскоязычных эмигрантов вроде района Букенберг города Пфорцхайма. В этом районе она получила 36,9% голосов, притом что по городу в целом – только 19,3%. И это не было безответной любовью.
Чтобы завоевать поддержку соответствующего контингента избирателей 12 августа 2017 года, партия провела в Магдебурге Русский конгресс, собравший представителей «русских немцев» и сторонников «германо-российской дружбы». Также она расклеивала в районах с компактным проживанием русскоязычных свои листовки на русском и вела агитацию на русскоязычных кабельных каналах посредством своих «русских» кандидатов.
В Германии союз ультраправых с местными «русскими» имеет системный характер, потому что «русские» избиратели представляют собой внушительную электоральную силу (около 2 миллионов человек), а «Альтернатива для Германии» успешно сделала то, что не пришло в голову старым мейнстримным партиям – стала целенаправленно работать с этой аудиторией, понимая ее менталитет.
В соседней Чехии русскоязычные избиратели на общенациональном уровне такой электоральной силы собой не представляют – пока это статистическая погрешность в несколько тысяч человек. Но есть отдельные места вроде Карловых Вар с высокой концентрацией русскоязычного населения, часть которого уже успела обзавестись чешским гражданством и пытается совершать первые шаги в чешской политике. И опять на соответствующем фланге – в этом регионе от ультраправой партии «Рассвет» баллотировался в парламент (безуспешно) Сергей Зарипов, который вел свою кампанию под лозунгами «остановим беженцев и исламизацию».
Если не сводить все к поискам во всех подобных случаях «руки Кремля», которые, учитывая все вышеуказанное, имеют право на существование, придется признать и объективные причины тяготения многих выходцев из «Русского мира» к ультраправым партиям. И это не только пророссийские позиции, которые эти партии занимают во внешней политике, но и стремление где сохранить, а где вернуть ту Европу, в которую стремились и в ряде случаев с большим трудом попадали «русские эмигранты» и которая, как оказалось, стремительно меняется в совсем не близком им направлении.
Шанс на изменения
Однако на рубеже 2020-2021 годов произошла серия событий, потенциально способных привести к изменению характера русского политического присутствия в Европе. После запрета таких организаций российской несистемной оппозиции, как Фонд борьбы с коррупцией, штабы Навального, «Открытая Россия» и другие, в Европу, опасаясь репрессий, хлынули многие их функционеры из России. Многие из них сконцентрировались в одних центрах вроде литовского Вильнюса, который, учитывая наличие в нем штаб-квартиры Форума Свободной России, можно считать чуть ли не неофициальной столицей российской внесистемной оппозиции в изгнании.
В свою очередь эти процессы внутри российского общества (выдавливание из страны его активной части за рубеж) совпали с пиком ухудшения отношений между Кремлем и ЕС. Его проявлением в частности стала подготовка в мае 2021 года под руководством депутата Андриуса Кубилиуса доклада Европарламента о будущем отношений между Россией и ЕС, который лег в основу последующих стратегических документов руководства ЕС. И в нем обращает на себя внимание двуединый характер утвержденной стратегии взаимотношений ЕС и России, который предполагает как политику сдерживания в отношении существующих российских властей и их влияния на Европу, так и поддержку российского гражданского общества, которое рассматривается как источник возможных и необходимых изменений в России.
Подобные заявления со стороны руководства ЕС, в том числе в поддержку российской оппозиции, включая Алексея Навального, и встречи с ее оказавшимися в Европе представителями, могут снова поставить на повестку дня вопросы, которые обсуждались еще несколько лет назад в контексте противодействия «гибридной угрозе» и дезинформационным кампаниям.
Если Russia Today активно работает на европейскую аудиторию, то уже давно предлагалось создать оппозиционное русскоязычное телевидение, которое из-за границы вещало бы как на Россию, так и на обширную русскоязычную аудиторию за ее пределами, до сих пор в значительной степени остающуюся под влиянием Кремля. А не так давно профессором Карлова университета в Праге Александром Морозовым было озвучено еще одно предложение такого рода — о создании при поддержке европейских властей зарубежного Русского Университета в одной из стран ЕС.
С учетом роста численности в ЕС оппозиционных российским властям политэмигрантов при реализации подобных проектов ландшафт русского политического присутствия в Европе может существенно измениться. Однако помимо политической воли и необходимого для этого ресурсного и кадрового обеспечения для успеха этой миссии не менее важно отнестись к ней творчески и незашоренно.
В частности, если Кремль играет на антиистеблишментских настроениях на правом и левом флангах Европы, было бы ошибочно вести противодействие его пропаганде с позиций идеализации западного истеблишмента и продвижения мейнстримного западного либерализма с его «повесткой», выставляя при этом их противников как «агентов Путина». Важно понять, что не только европейское общество включает в себя представителей разных политических и ценностных ориентаций, но и российское общество, если оно признано стать альтернативой нынешней автократии, будет таким же.
Поэтому необходимо вовлекать в деятельность таких альтернативных «русских площадок» в Европе представителей не одного, а разных политических направлений, объединенных стремлением к политическому плюрализму в России и ее конструктивному сосуществованию с внешним миром, включая Запад. Это помогло бы им не только оторвать от влияния существующей российской власти максимально широкий спектр российского общества, но и посредством взаимодействия представителей соответствующих политических направлений в России с их зарубежными коллегами более эффективно противодействовать кампаниям дезинформации в их среде.
По-видимому, ближайшие годы дадут понимание, заинтересованы ли власти ЕС в серьезном переформатировании русского политического присутствия в его пространстве или же их показная озабоченность его негативными аспектами так и не приведет к принятию соразмерных и эффективных мер, способных изменить описанную картину.
