«Два сильных врага мусульман объединились и напали на Чанаккале как с суши, так и с моря. Однако Аллах вовремя помог нашей армии, и каждый из наших солдат стал железной крепостью». Эти слова написал в 1916 году османский султан Мехмед V Решад, выразивший чувства османской нации после победы армии в битве при Чанаккале (Галлиполи). Стихотворение султана стало одним из самых первых литературных произведений, посвященных битве. Впоследствии свои произведения о Чанаккале напишут Мехмет Акиф Эрсой (автор турецкого национального гимна), Омер Сейфетдин, Яхья Кемаль, Бюлент Эджевит и многие другие писатели, поэты и публицисты.
Мы живем в мире, созданном Первой мировой войной. Об этом часто говорят, имея в виду то, что великая война повлияла на крах старых империй и создание новых государств, обществ и идеологий. Но даже в рамках великой войны были отдельные уникальные битвы, отложившиеся в национальном сознании целых государств и народов – как по масштабам сражения, так и по его значению. Битва при Чанаккале – это как раз одно из таких сражений.
«В истории Османской империи не было войны, подобной этой», – говорит турецкий историк Ахмет Услю. «Ни одна другая война не повлияла на турецкую психику так, как Чанаккале (Галлиполи)».
В современной Турции битва при Галлиполи, годовщина которой отмечается 18 марта, имеет символическое значение. Хотя это дает стране повод отпраздновать важнейшую победу, которая изменила политическое самосознание османских граждан, она также означает неизмеримую потерю и повод оплакивать десятки тысяч османских солдат, которые отдали свои жизни, сражаясь с войсками Антанты.
В январе 1915 года британские военные планировщики во главе с первым лордом Адмиралтейства Уинстоном Черчиллем оказались под давлением своих российских союзников, которые отчаянно нуждались в припасах. Большая часть сухопутных границ России в Европе были перекрыты Германией и Австро-Венгрией, а выход к Балтийскому морю блокировал немецкий флот. Россия срочно нуждалась в доступе к Средиземному морю, а на пути у них были Османы. Поэтому британцы решили провести кампанию, чтобы прорвать Дарданеллы с помощью военно-морских сил, открыть незамерзающий маршрут снабжения для русской армии и выбить Османов из войны.
План казался логичным. Более чем за столетие до этого, в 1807 году, британская военно-морская эскадра под командованием вице-адмирала сэра Джона Томаса Дакворта форсировала Дарданеллы и достигла столицы Османской империи, хотя Дакворт и прогнозировал, что «без сотрудничества с сухопутными силами это было бы бессмысленной жертвой эскадры... попытаться прорваться через пролив».
С тех пор Османы очень серьезно подходили к защите проливов. Но и британцы готовились к такой операции почти десять лет, а в 1906 году, в разгар очередного кризиса между Стамбулом и Лондоном, всерьез считали, что эскадрилья «наименее ценных кораблей Его Величества» сможет прямо «прорваться через Проливы и добраться до Константинополя».
Взгляд с османской стороны
Множество крепостей и других укреплений на полуострове Галлиполи были построены, расширены и перестроены во время правления нескольких османских султанов. Вплоть до назначения 5-й армии 24 марта 1915 г. ответственность за оборону Чанаккале лежала на командовании корпуса османской артиллерии. Фактически почти каждый артиллерийский офицер служил, по крайней мере, один срок в Чанаккале до 1914 года. Они хорошо знали местность, а во время Балканских войн весь полуостров был дополнительно укреплен от возможных десантных операций.
Штабные и артиллерийские офицеры османской армии проанализировали и отработали защиту от всех возможных вторжений. Это важно подчеркнуть, чтобы не попасться на один из самых популярных мифов о битве при Чанаккале, будто эта победа была целиком заслугой немецких военных экспертов. Какими бы ни были достоинства немецких артиллерийских и военно-морских специалистов (их роль тоже нельзя недооценивать), все же именно османское командование укрепленной зоны Чанаккале сыграло решающую роль в достижение морской победы 18 марта 1915 г.
Османское высшее командование понимало, что для шестивековой империи битва за Дарданеллы будет борьбой не на жизнь, а на смерть. Британский премьер-министр Герберт Асквит заявил после вступления Османской империи в войну, что британцы полны решимости поставить крест над османским владычеством не только в Европе, но также и в Азии. Соответственно, османское правительство начало готовиться к худшему. Специальные поезда начали перевозить казну и ценности из столицы в Анатолию, правительство и султанскую семью тоже готовились перевезти в Конью. Но в целом присутствовало осознание того, что захват Стамбула будет означать конец империи.
Османский генеральный штаб приложил огромные усилия для переброски артиллерийских орудий с Кавказского фронта и отправил все имеющиеся войска к Чанаккале для решающей битвы.
18 марта 1915 года после серии бомбардировок у входа в Дарданеллы появилась грозная армада союзников. Состоящий из британских и французских кораблей отряд готовился взять Стамбул и положить конец Османской империи. Вместо этого он потерпел одно из самых сокрушительных морских поражений в истории, поскольку корабли союзников натолкнулись на огонь османских береговых батарей и мины, установленные непосредственно перед атакой небольшим минным заградителем «Нусрет».
После потопления трех крупных линкоров и серьезного повреждения еще трех кораблей, и все это в однодневном бою, союзники решили отказаться от военно-морской кампании. В частности, Королевский флот Британии понес крупнейшие потери за один день битвы после Трафальгарского сражения в 1805 году.
Однако союзное командование не отказалось от идеи форсирования Дарданелл. Вместо этого они создали группировку, состоящую в основном из британских дивизий вместе с подразделениями из Австралии и Новой Зеландии, и реализовали величайший десант великой войны. В апреле силы Антанты высадили пять дивизий недавно созданного Средиземноморского экспедиционного корпуса на берегах полуострова Галлиполи. В ходе кампании эти силы утроились. Помимо британских дивизий, а также подразделений из британских доминионов и колоний (Австралия, Новая Зеландия, Индия и так далее) – всего почти полмиллиона человек – в операции участвовали французские солдаты, не менее 79 000, также с участием колониальных войск. У османских солдат и офицеров складывалось впечатление, что против них воюет множество разных народов – «семь наций»: британцы, французы, ирландцы, австралийцы, новозеландцы, индийцы, гурки, сенегальцы, египтяне и другие.
Хотя османское командование, конечно же, ожидало высадки морского десанта, за которым последует крупное наземное наступление, сила атаки союзников, подкрепленная плотным огнем флота, вначале ошеломила османских защитников. Именно в этот самый первый день штурма, в один из критических моментов битвы, в свои руки взял дело офицер Мустафа Кемаль. Когда началось беспорядочное отступление Османов, он лично бросился на место, которое находилось вне зоны его командования. Там он перегруппировал запаниковавших солдат, приказывая им предпринять смелую штыковую атаку против союзных войск в качестве линии защиты, пока не прибыли силы резерва. Затем он предпринял серию отважных контрнаступлений. За действия на мысе Арыбурну 25 апреля 1915 года будущий основатель Турецкой Республики получил звание полковника.
Когда начальное наступление союзников захлебнулось, битва перешла в фазу затяжной окопной войны, которая иногда превращалась в брутальные почти рукопашные схватки –в некоторых случаях окопы противников находились менее чем в 8 метрах. Силы Антанты еще пробовали совершить крупное наступление и и прорвать османскую оборону, но без успеха. В итоге окопная война продолжалась до отхода Антанты в декабре 1915 – январе 1916. Британцы несколько месяцев не могли решиться на окончательное отступление, так как были убеждены, что удар по их престижу будет настолько сильным, что вызовет неизбежные восстания в Египте и Индии, а вслед за этим и крах всей британской имперской системы. Фактически, эвакуация союзных войск, которой никак не помешали Османы, стала единственной успешной операцией Антанты за всю кампанию.
Для подробного описания всех дней битвы при Чанаккале формата этой статьи не хватит, так что всех интересующихся читателей можно лишь направить к книгам, благо по нему, как мало по какому сражению Первой мировой войны, написано много литературы.
И все же стоит отметить самое важное. Действия османских войск при Чанаккале превзошли все оценки и ожидания, удивив не только планировщиков Антанты, но даже османский генеральный штаб. Османская армия с 1680-х привыкла проигрывать западным армиям. Победы, конечно, случались, вроде успеха греко-турецкой войны 1897 года или второй Балканской войны 1913 года, но даже сами Османы не считали эти победы над второстепенными балканскими странами чем-то выдающимся. Поражения Балканской и итало-турецкой войн были гораздо более ощутимы. Эти поражения создали впечатление как у Антанты, так и у союзников Османов, немцев и австро-венгров, что османская армия не сможет продержаться в серьезной войне. Битва при Чанаккале оказалась откровением для всех сторон той войны, показав, что армия Османской империи способна на великие победы.
«Чанаккале – это победа, достигнутая армией, которая отступала последние 200 и 250 лет. Нация, которая пережила поражение на Балканах, воскресла в Чанаккале. 1915 год – это дата, когда мы обрели дух Чанаккале», – говорит Мухаммет Эрат, профессор истории Университета Чанаккале 18 марта.
Гордость за победу после поражений Балканской войны была настолько велика, что повысила боеспособность всей армии. Подполковник Сервет Бейин, командир 64-полка, писал из-под Чанаккале родным: «Балканский позор был уничтожен милостью Аллаха». Престиж и сплоченность вооруженных сил улучшились. Подразделения, участвовавшие в кампании, создали особую идентичность, которую пронесли до самого конца войны. Например, 25-й полк, который участвовал почти во всех крупных сражениях, был одним из самых героических отрядов Галлиполи. Полк впоследствии был отправлен на Кавказский фронт, где он занял оборону около Байбурта. Русские атаковали в тот же день (3 июля 1916-го), когда полк занял позицию, но он без труда остановил атаку, а затем еще и преследовал отходящих противников. Все ветеранские части Кавказского фронта с восторгом смотрели на этот бой и говорили друг другу, что это «те самые, из-под Чанаккале».
Победа в Галлиполи также принесла османским военным много преимуществ с точки зрения военного мастерства. Большое количество офицеров участвовало в кампании и изучало свое дело в условиях современной позиционной войны. У них уже была хорошая образовательная и теоретическая подготовка, но практический боевой опыт сделал их настоящими лидерами. Они изучили тактику и приемы современной войны и смогли победить или, по крайней мере, твердо противостоять современным и мощным вооруженным силам Великобритании и Франции. Но самым важным преимуществом кампании было создание новых связей среди рядовых. Ежедневно сталкиваясь с опасностями и трудностями, их общий опыт в окопах создал особое братство. Быть ветераном Чанаккале значило обладать особым престижем. Не удивительно, что в будущей турецкой Войне за независимость и новой турецкой республиканской армии значительная часть командиров (27 из 91 командного состава выше полкового звена) были ветеранами Чанаккале.
Победа в Галлиполи была явным результатом усилий османских армейских офицеров, и без их вклада результат был бы совсем другим. Но сама Галлиполийская кампания также сильно повлияла на весь османский офицерский корпус, а вместе с ним и на всю османскую турецкую нацию. Победа при Чанаккале очистила пятна поражений и улучшила моральный дух и сплоченность армии, стала символом османской решимости и храбрости против захватчиков. Она также помогла улучшить положение и престиж офицеров в обществе, которые снова начали гордо видеть себя спасителями и защитниками нации.
«Чанаккале ознаменовало собой новую эпоху, когда турецкая нация восстановила свою идентичность и возродилась», – говорит Эрат.
Парадоксально, но сегодня победа при Чанаккале оттеняет даже поражение Османов в Первой мировой войне и рассматривается скорее как часть долгой турецкой Войны за независимость.
Взгляд с той стороны
Историк Джордж Кассар утверждает, что о битве при Галлиполи написано больше книг на английском языке, чем о любой другой кампании Первой мировой войны. Сразу же после окончания кампании в 1916 году были написаны несколько мемуаров британских участников, а в парламенте Британии специальные Дарданелльские комиссии в 1917 и 1919 годах публиковали доклады на эту тем. Британское правительство пыталось понять и объяснить, как так вышло, что империя проиграла такое сражение «больному человеку Европы». Уинстону Черчиллю, признанному инициатору кампании, это поражение стоило поста в качестве главы адмиралтейства. Консерваторы не соглашались ни на какое правительство, в котором бы оставался Черчилль.
В целом же кампания в Галлиполи рассматривалась и до сих пор рассматривается как «упущенная победа». Многие западные военные историки и энтузиасты считают, что победа была возможна, если бы... Они склонны винить в проигрыше разные факторы, начиная от проблем управления и координации и плохого планирования до географии и климата. Спекуляции на эту тему изобилуют множеством несбыточных вещей, которые до сих пор популярны. Сам Черчилль в 1930-х вообще писал, что в поражении виноваты «судьбы».
Как бы то ни было, в англоязычной историографии Галлиполи является синонимом поражения, тщетности и некомпетентности. Наряду с битвами на Сомме (1916 год) и при Пашендале (1917 год), она стал символом самых худших аспектов Первой мировой войны, воплощением катастрофы из-за плохого планирования, неверных суждений и высокомерной самоуверенности. Один историк в недавнем рассказе об операции начинает свою работу резким замечанием: «Это было безумие, которое никогда не могло быть успешным, идиотизм, порожденный путаницей мышления». Вместо быстрого выбивания Османской империи из войны через взятие Стамбула вышло наоборот — эвакуация сил Антанты позволила Османам перебросить силы из-под Чанаккале на другие фронты войны.
Для Австралии и Новой Зеландии Галлиполийская кампания и ее руководство имеют более глубокое значение. Наряду с резкой критикой британского старшего командования наблюдается почти религиозная канонизация членов Австралийско-Новозеландского армейского корпуса (ANZAC), принявших участие в сражении. На самом деле Галлиполийская кампания стала «основополагающим мифом» двух наций. Большое количество австралийцев и новозеландцев ежегодно посещают места битв при Галлиполи, и каждый делает паузу, чтобы задуматься о жертвах, принесенных их предками.
Отдельно стоит пару слов сказать о том, как Галлиполи рассматривают в России и на постсоветском пространстве. При том, что весь англо-французский рывок через проливы был задуман для того, чтобы облегчить положение России, испытывавшей большие трудности со снабжением, в самой России про Галлиполи знают очень мало. Связано это в первую очередь с практически полным отсутствием Первой мировой войны в политике официальной российской исторической памяти, в которой не много места находится даже для битв, в которых принимала участие русская армия, вроде битвы при Танненберге. Революция 1917 года, «позорный» Брестский мир, гражданская война и Великая Отечественная война (Вторая мировая) сделали так, что большинство россиян с трудом осознают, что их страна участвовала в той великой войне. Между тем многие историки считают, что именно победа Османов при Чанаккале, не позволившая Антанте одержать быструю победу в войне, ослабила Россию и привела к революции 1917 года и к приходу большевиков к власти. Так что в каком-то смысле сама победа при Чанаккале стала причиной того, что в России плохо помнят и о битве, и вообще о Первой мировой войне.
В завершение почти любой статьи о Чанаккале будет уместным привести слова из поэмы Мехмета Акифа Эрсоя, обращенные к павшему турецкому солдату. Это хорошее напоминание о том, что есть темы, о которых сколько бы ни написал, всегда будет недостаточно.
«Кто же сможет выкопать могилу, достаточно широкую, чтобы удержать тебя и твою историю?... Ни одна книга не может вместить сотрясенных тобою эпох! Только вечность может охватить тебя!»
